Георгий Касьянов: Беларусам повезло: у них есть Полоцк, они устранились от спора "Чей Киев?"

«Историческая политика в странах Центральной и Восточной Европы постулирует правоту одного перед кем-то другим. Историческая политика может быть эксклюзивной, инклюзивной и амбивалентной, но пока что я вижу доминацию эксклюзивной исторической политики, которая четко артикулирует позицию одной стороны и ее отстаивает, таким образом провоцируя конфликты», - утверждает доктор исторических наук, профессор, заведующий отделом новейшей истории и политики Института истории Украины Национальной Академии наук Украины Георгий Касьянов.

В своем выступлении на V-й Международной научной конференции Института «Политическая сфера» «Нация во время кризиса» Георгий Касьянов представил трансформацию украинской историографии, которая вызвала реакцию российских историков, в какой-то мере оказав влияние на нынешний украино-российский конфликт.

«Как формировались основные линии исторической политики в Украине и России? В Украине с конца 80-х годов реализовывался достаточно стандартный сценарий формирования исторической политики: он сводился к национализации истории. До этого не было истории Украины как таковой, она в школах преподавалась как факультативный курс. История Украинской ССР начиналась с каменного века, история СССР — с государства Урарту. Нужно было создавать свой национальный нарратив, и он уже был — в конце 19-го-начале 20 века этим занимался Михаил Грушевский, профессиональные историки в 90-х годах вполне спокойно говорили о том, что строят свои подходы, опираясь на фундаментальную базу созданную Грушевским, - отмечает Касьянов. - Что такое стандартный национальный нарратив? Мы существует более тысячи лет, нация — вечное существо, задача историка адекватно описать существование нации, если нация отсутствует во время определенного исторического периода, то нужно объяснить, почему ее нет. Обычно, конечно же, причина отсутствия — внешние силы».

По словам Касьянова, этот нарратив «спокойно вписался в школьные учебники», но единственная проблема заключалась в том, что Украина — многонациональное государство, «из этого нарратива выпали очень многие этносы, которые присутствовали на этой территории: евреи, крымские татары, немцы, поляки, русские». В первые годы независимости «поляки представлялись в школьных учебниках как постоянный враг». «С поляками конфликт и дальше продолжается, но и в Польше, и в Украине он развивался и развивается на уровне культурных сообществ, связанных с правыми политическими течениями. (…) Вот с Россией история была немножко другая. Россия и в школьных учебниках, и в национальном нарративе, конечно, представлялась как некая чуждая сила, но не было еще острого противостояния, то есть Россия упоминалась как имперская, но нигде, например, не было про войны с Россией», - сказал Георгий Касьянов.

По словам историка, конфликт украинцев и россиян на уровне историографии стал проявлятся в 90-х годах с появлением темы Голодомора 1932-33 годов, «все более четко формулируется его происхождение — это политика Кремля, не говорится о России, но говорится о Кремле». «Потом в правом спектре украинского политикума появляется идея о том, что голод специально организован Москвой для того, чтобы уничтожить украинцев, «сломать хребет нации». Российское руководство воспринимает такую трактовку Голодомора очень болезненно, российские историки выдвигают версию, что это был общесоюзный голод, а его причины — вовсе не желание уничтожить украинцев. Эта точка зрения россиян не изменилась до сих пор, - отмечает Касьянов. - В 2001 году Украина впервые пытается на международном уровне добиться признания Голодомора геноцидом. В 2003 году ООН принимает резолюцию, где упоминается Голодомор, но не признает его геноцидом — это вопрос блокирован усилиями российской дипломатии. После этого фактически на уровне всех международных организаций все попытки Украины продвинуть идею, что Голодомор — это геноцид, блокируются двумя странами: Россией и Израилем. Эта история продолжается вечно».

С 2005 года территория конфликта «по вопросам того, что называется общей историей, начинает расширяться». Степан Бандера и Роман Шухевич — «ситуация, когда борцы за национальное освобождение оказываются замешанными в вещах, о которых не очень приятно говорить»: «тут речь не только о Холокосте, но и о Волынской резне, когда в 1943-м несколько десятков тысяч поляков были физически ликвидированы УПА и местными крестьянами, это конфликт с очень давними корнями, но факт имеет место — гражданских поляков физически уничтожали. В ответ были акции Армии Крайовой — в Галичине. Бандера не имел к этому отношения — он сидел в это время в концлагере, но Шухевич не мог не иметь — он был главнокомандующим УПА. Тот момент, когда жерты — и Бандера и Шухевич были убиты НКВД — сами же были и палачами».

«Конфликтная территория расширяется дальше — появляется Иван Мазепа. В российской имперской историографии — это, конечно же, предатель Петра Первого, в Украине — национальный герой, он присутствует на банкноте в 10 гривен и т. д. С 2007 года российское Министерство иностранных дел превращается в министерство правды и очень активно, очень агрессивно от своего имени комментирует разные события, которые происходят в Украине, трактуя это как антироссийские акции, - отмечает Касьянов. - Потом — еще более давние периоды. Например, в Украине празднуется годовщина Конотопской битвы, когда объединенные силы казаков и татар полностью разгромили российскую конницу в 1659 году. Пошли ноты протеста и так далее. Главный лейтмотив посланий российского МИДа: «такая политика не сближает народы, а разъединяет их». В 2008 году — годовщина Батуринской трагедии, когда город Батурин был сожжен войсками Меншикова, в 2009 году — юбилей Полтавской битвы».

В это же время, напоминает Касьянов, оживляются разговоры о древнерусском наследии, о том, чей Киев: «Беларусы в свое время очень мудро поступили, они остановились на Полоцком княжестве и устранились от этого спора за Киев. У них свой Киев появился, свой этнос и т. д. Русские во время президентства Медведева попытались обнаружить истоки своей государственности на Ладоге. Но что-то там не срослось — и решили вернуться к вопросу. Вот год назад начался дележ Святого Владимира — на межгосударственном уровне».

«К чему все это привело? В обоих обществах — украинском и российском — возникла несколько параноидальная атмосфера, когда вопросы прошлого очень четко стали монтироваться в современную текущую политику, стали способствовать разрастанию конфликта. (…) Трансляция дискурсов, война в головах переходит в реальную войну. Война призраков прошлого транслируется в совершенно дикую войну на востоке Украины. Люди убивают друг друга, стреляя в дегуманизированные объекты: с одной стороны — «колорады», с другой — «фашисты», - резюмирует Георгий Касьянов, добавляя, что пока иные модели историографии на постсоветском пространстве не используются.