Вячеслав Бобрович: Воспитывать граждан, проповедовать демократию и "Жить не по лжи"

Свой взгляд

Накануне с лектором побеседовал Иван Веденин, креативный директор Talaka.by, член сообщества Летучего университета.

— Вас можно назвать последовательным сторонником демократии, практикующим вполне либеральную модель преподавания. Демократия позволяет сосуществовать вместе различным, порой полярным, мнениям. Это многообразие мнений вы стараетесь поддерживать и в клубе любителей интеллектуального общения "КЛИО", который вы основали. А каковы ваши личные политические предпочтения?

— Согласно своим идеологическим предпочтениям, я — неоконсерватор. В том смысле, какой вкладывают в это понятие в современной Европе. Это значит, что в определенной степени (разделяя базовые либерально-демократические ценности) — либерал, а в какой-то — консерватор. Прежде всего, в вопросах сохранения того, "что достойно сохранения", и в понимании сложности и противоречивости человеческой натуры. Я не являюсь членом какой-либо политической партии в Беларуси. Хотя, по своим взглядам, конечно, ближе всего к платформе ОГП.

— Насколько легко с вашими политическими взглядами работать в системе государственного образования сегодня? Нет ли конфликта с государственной идеологией?

— Слава Богу, у меня такой проблемы пока не возникало. Все потому, что в моей голове, в отличие от многих наших государственных "идеологов", нет идеологической путаницы. В учебном процессе я руководствуюсь принципами объективной подачи учебного материала и стараюсь не нести "политику" в аудиторию. Примерно так, как призывал когда-то Макс Вебер. Кто-то скажет, что это не совсем согласуется с позицией последовательного консерватора. Но это единственная уступка, которую я вынужден делать политическому режиму, работая в государственном вузе.

Впрочем, не вижу в этом большой беды. Получив необходимые знания, студент вполне может (и должен) определяться в своих идеологических предпочтениях самостоятельно. Ведь моя задача как преподавателя политических наук заключается не в подготовке коммунистов или либералов, а в воспитании граждан. И вот ее я стараюсь выполнять добросовестно, ведь эта сфера знаний и деятельности является для меня приоритетной.

Как я решаю для себя проблему государственной идеологии? Очень просто. С моей точки зрения, ее целью должно быть обучение и воспитание гражданина Республики Беларусь. В своих рассуждениях я опираюсь на основной закон страны. Ведь именно в государственной конституции заложены идеи, составляющие "идеологический" фундамент беларусской государственности. При этом она является своего рода программой нашей общей деятельности, нацеленной в будущее. Нам всем еще предстоит постараться, чтобы сделать заложенные в ней нормы и ценности действительностью.

С этой целью я пытаюсь объяснить студентам смысл таких сложных и крайне важных для развития беларусского государства понятий, как "демократия", "правовое и социальное государство", "национальное возрождение" и др. Изобретение какой-то иной, особой государственной идеологии не имеет смысла и обречено на провал. В последние годы, кстати, это становится очевидным даже для власти.

— Вы принимаете обучение демократии как личную миссию. С какими трудностями вы сталкиваетесь при ее реализации?

— Как ни странно, но главная трудность заключается даже не в том, что обучение демократии представляет собой долгий и трудный процесс овладения соответствующими знаниями и навыками, приобретения соответствующих ценностных ориентаций и установок. Проблема в том, что многое из того, что мне приходится проповедовать (иного слова не подберешь), для большинства образованных людей звучит банально и потому не заслуживает серьезного внимания: "Ну вот, опять про демократию!" Или, что особенно характерно для образованной публики: "Да это все уже давно устарело, и такой демократии уже нигде нет". В то же время, все мы видим, как на каждом шагу ощущается недостаток демократической политической и правовой культуры, убеждаемся в собственной неспособности к критическому мышлению, солидарности и сотрудничеству, компромиссам и консенсусу.

— А может, и в самом деле демократии в том смысле, как вы ее понимаете, уже не существует, и вы просто идеализируете? Существует европейское общество во всей его сложности и противоречивости, с кучей проблем, которые необходимо решать. И никто толком не знает, как это делать...

— Да, конечно, идеализирую. Но не в смысле нереализуемой утопии типа коммунизма, а идеализированных типов Макса Вебера. Это когда мы сознательно абстрагируемся от частностей и концентрируемся на главном.

Дело в том, что когда я говорю о демократии, то имею в виду не только и не столько политику, сколько особый тип общества и общественных отношений, сформировавшихся на протяжении нескольких столетий в западном мире. В его основу положена особая культура демократии, определяющая модели человеческого мышления, поведения и деятельности и проявляющаяся во всех сферах общественной жизни, включая повседневность. Сами европейцы этого зачастую даже не замечают, потому что это составляет социальную ткань их общественной, да и, пожалуй, частной, жизни. Однако когда мы, воспитанные в совершенно иных условиях, приезжаем в Европу, то замечаем это буквально на каждом шагу: в особого рода культуре общения, вождения автомобиля, ведения дискуссии, разрешения конфликтов, принятия политических решений и т.д.

Воспроизводство этой культуры предполагает воспитание человека, способного к поддержанию демократических отношений с окружающими. Эта задача решается в рамках планомерного и организованного гражданского образования и обучения правам человека. Мы живем в обществе, где доминирует авторитарная культура и авторитарный тип личности. Это заметно даже в среде интеллектуалов и оппозиционно настроенной общественности, что существенно препятствует налаживанию между ними диалога и сотрудничества.

В этом смысле, обучение демократии необходимо нам не только для формирования гражданской (т.е. демократической) политической и правовой культуры, но и, как это ни странно звучит, воспитания демократического человека.

— А можно ли вообще выполнить эту миссию в одиночку?

— Выполнить эту миссию в одиночку, конечно, не возможно. А вот выполнять, т.е. делать то, что от тебя зависит в каждый момент своей жизни, — приходится.

Конечно, без массовых организованных форм обучения демократии на всех уровнях вряд ли можно ожидать ощутимых в масштабе страны результатов. Лично я организаторскую работу не люблю и в данный момент ничего не возглавляю. Хотя в моей профессиональной карьере было два случая, когда руководил кафедрой и, по отзывам коллег, неплохо с этим справлялся. Оба раза ушел по собственному желанию в "простые" доценты.

В сфере гражданского образования я с готовностью сотрудничаю со всеми, кто пытается что-то делать в этом направлении. В свое время, в 1990-е годы такое было возможно даже в рамках государственной системы образования. Вспоминаю, как мы с моей коллегой Светланой Наумовой выступали в качестве докладчиков на международных конференциях по гражданскому образованию, организованных Министерством образования.

В дальнейшем мне приходилось участвовать в организации и проведении многочисленных обучающих семинаров в секторе НГО, рассчитанных на педагогов, журналистов, гражданских и политических активистов. Был, к примеру, беларусско-шведский проект (мы делали его в Виктором Черновым), посвященный проблемам обучения демократии в повседневности. Нам даже удалось тогда вполне официально утвердить одноименный факультативный курс для учащихся средних школ. Сегодня я по мере сил отстаиваю идеи обучения демократии в Летучем университете.

— Возможно, неудобный вопрос, но довольны ли вы результатами своих трудов? Не было ли разочарования: учили-учили кого-то демократии, а он взял и пошел во властную вертикаль даже не чиновником, а идеологом?

— К сожалению, не существует теста или экзамена на "демократичность". Я доволен тем, как самоопределяются в своей взрослой жизни многие из моих бывших студентов, но ведь это, прежде всего, плод их личного выбора и работы над собой. Хочется надеяться, что в нем есть и моя, пусть и небольшая, заслуга.

— Есть такой подход, сторонники которого утверждают, что Беларусь — это тестовый полигон для политтехнологий, и все, что опробовано у нас, с небольшой задержкой появляется в России. Вы же, как я заметил, в оценке политической ситуации в нашем регионе сначала Россию подвергаете критическому анализу и идеологической критике — по крайней мере, последнее время. И уже вторым шагом вы обнаруживаете схожие тенденции и в Беларуси. Вы считаете такой путь более адекватным?

— Да, есть такая точка зрения, согласно которой Россия идет "по стопам" Беларуси (в создании президентской вертикали, государственной идеологии, пропагандистских приемах и пр.). Вместе с тем, нельзя не замечать существенных различий (особенно сегодня), удерживающих Беларусь от тех крайностей, в которые впадает российская власть и российское общество. Здесь и особенности менталитета, и другая стилистика власти, и по-другому преломляющийся имперский синдром. Сегодня первенство и оригинальность идеологических и политических "инноваций", безусловно, принадлежит России и только потом, уже рикошетом бьет по беларусам.

При этом надо отдать должное Лукашенко — он по мере возможностей старается не во всем следовать в фарватере российской политики. В этом смысле, он сегодня в Беларуси превосходит в здравомыслии многих, ориентированных на Россию, представителей беларусского социума. На предстоящей лекции, кстати, вместе мы еще поразмышляем над этой проблемой.

— Мне кажется, в Беларуси мы даже теоретически не можем прийти к такой же ситуации, что сложилась в России, поскольку у нас много чего не хватает, чтобы так же "возбудить" общество. К упомянутому вами добавлю, что у нас нет собственных развитых медиа, не хватает креативности провластным идеологам, да и просто ресурсов. Поэтому для большинства беларусов, следящих за новостями (при этом даже находящихся по разные стороны внутриполитических баррикад), главный геополитический вопрос сегодня состоит в том, как жить дальше рядом с таким соседом...

— Я бы сформулировал этот вопрос иначе: "Что с нами будет дальше?" К сожалению, мы очень сильно зависим от прихотей восточного соседа. При этом внутри страны почти ничего не зависит от нас. В этих обстоятельствах лучше всего придерживаться известной максимы: "Делай, что должно, и будь, что будет".

Что должно делать в такой ситуации педагогу? Прежде всего, не кривить душой и оставаться верным своей просветительской миссии, которая заставляет его сеять доброе и вечное. Часто наблюдаю, как сегодня многие коллеги, поддавшись российской пропаганде, начинают оправдывать вражду и насилие, проповедовать мракобесие и ксенофобию. Поддавшись влиянию авторитета, ученики легко заражаются цинизмом и неверием в правду и справедливость.

Что делать сегодня гражданину? В этой связи вспоминаю статью Александра Солженицына "Жить не по лжи", написанную в эпоху застоя. Нечто подобное мы вновь переживаем сегодня опять, и текст не утратил своей актуальности. Солженицын призывает не поддерживать ложь и не участвовать в ней, в каких бы привычных (и потому незаметных) формах она не воплощалась.

— Лекция называется "Противостояние фашизма и либерализма на постсоветском пространстве". Не случись аннексии Крыма Россией и последовавшего военного конфликта на Донбассе, удалось бы распознать, что либерализму противостоит именно фашизм, а не что-то иное?

— На самом деле проявление подобного рода настроений в российском обществе наблюдается уже довольно давно. Однако это не значит, что они с неизбежностью должны были привести к нынешнему обострению. Симптомы этой социальной болезни можно обнаружить даже в странах развитой демократии. Только там они с успехом "лечатся" с помощью хорошо отлаженного механизма демократии, включающего в себя ограничение власти, гражданское образование, свободные СМИ. В России последних лет, напротив, проводилась политика, направленная на активизацию этого "заболевания" с помощью ура-патриотизма и украинского конфликта. На лекции я планирую подробно остановиться на причинах происходящего.

— Уделять такое большое внимание либерализму, в то время как он уже подвержен серьезной критике? Неужели именно он, на ваш взгляд, является альтернативой фашизму? Или же вы воспринимаете его просто как "прививку" и "лекарство"?

— К сожалению, в последнее время мне приходится часто наблюдать, как довольно образованные люди очень поверхностно, порою даже пренебрежительно относятся к либерализму. Отчасти это обусловлено пропагандой, согласно которой либеральная Европа стала местом падения нравов и вседозволенности. Отчасти — непониманием роли либерализма в становлении и развитии современной демократии. В своей лекции я как раз и хочу показать, что именно либерализм создает механизмы контроля общества над властью и препятствует всевластию подавляющей воли большинства, свойственной фашизму.

— Каждый раз, когда начинает обсуждаться фашизм в современном контексте, находятся эрудиты, которые начинают возражать, что фашизм, как идеология, был в Италии, а в Германии был национал-социализм — соответственно, переносы на современность не могут быть адекватны. Как вы планируете разобраться с этой терминологической ловушкой, которая может заблокировать понимание сути?

— Прежде всего, хочу подчеркнуть, что, говоря о фашизме, я имею в виду не столько его конкретные организационные формы (партии) или даже политическую идеологию (последовательных адептов которой не так уж и много), сколько некоторую совокупность идей и установок, проявляющихся в определенного рода мышлении и поведении. В сущности, речь идет об определенного рода мировоззрении (картине мира), которую можно обозначить как тоталитарную. Ее истоки мы обнаруживаем еще в идеях Платона, а историческими проявлениями становятся и итальянский фашизм, и германский национал-социализм, и сталинский большевизм.

Политической философии, психологии и практике этой метаидеологии в современном мире противостоит политическая философия, психология и практика либерализма. Их противостояние и противоборство определяет дух современной эпохи на постсоветском пространстве.

Здесь с особой очевидностью мы видим борьбу нового мира со старым или, в терминологии Карла Поппера, открытого общества с закрытым (племенным, традиционным). В этой борьбе каждый делает свой выбор и определяет себя по ту или иную сторону баррикад.

— Как можно было бы коротко сформулировать замысел вашей лекции? Что бы вы хотели донести до слушателей в конечном итоге? И — тут мне наиболее интересно — как в идеале должны измениться поведение публики и действия интеллектуалов, если ваш посыл будет прочитан верно?

— Помните, как это было сказано у Бенедикта Спинозы: "Не плакать, не смеяться, не ненавидеть, но понимать". Если ответить максимально коротко о замысле лекции, то я хочу предупредить о той легкости, с какой проникает в постсоветское общество болезнь фашизма и напомнить о значимости либерализма как его противоядия.

Таким образом, открытая лекция Вячеслава Бобровича "Противостояние фашизма и либерализма на постсоветском пространстве" состоится в среду, 21 октября. Начало в 18.30.

Просьба ко всем желающим посетить лекцию предварительно зарегистрировться. Информация о месте проведения лекции будет сообщено зарегистрировавшимся участникам.

UPD. Видеозапись открытой лекции:

См. также отчет о прошедшей лекции