Богатые тоже пьют

Наталья – директор по маркетингу успешной коммерческой фирмы, мать двоих детей.

Ей 34 года, хотя выглядит немного старше. Одета в модный вязаный бежевый кардиган, фирменную майку и облегающие хорошую фигуру брюки. От нее приятно пахнет дорогими французскими духами. Под левым глазом – умело замаскированный синяк. Она алкоголичка. Пациентка отделения Республиканского научно-практического центра психического здоровья. Хотя встретишь на улице – ни за что не поверишь.

– Женский алкоголизм – страшная штука, – обдумывая каждое слово, рассказывает Наталья. – Это горе для близких. И ты сам не живешь, а просто существуешь, а если ты еще мать двоих детей – вообще замкнутый круг. С болезнью самостоятельно справиться не можешь, каждый день говоришь себе: «Стоп!», а завтра все повторяется снова. Это неизлечимая болезнь. Но справиться и жить с ней можно. Нужно только захотеть.

Я пью шесть лет. За это время у меня были очень конкретные запои, две клинические смерти и масса других безумий. Но я еще не деградировала до самого конца. У меня есть любящий муж, который не верит в мой алкоголизм. Муж, кстати, не пьет и не курит.

Как начала пить? Банально. На фоне полного благополучия и достатка. Никогда не думала, что со мной такое случится. И всегда презирала алкоголиков. Это, кстати, самое страшное. Никогда никого не презирайте и не зарекайтесь, что с вами такого не случится! Сама оторвала бы голову человеку, который лет 7 назад сказал бы мне, что стану алкоголичкой!..

У меня все было хорошо. Получила образование, родила первого ребенка, затем – второго. Пить начала, наверное, от скуки. Вначале с подругами – кстати, не алкоголичками, а тоже успешными и обеспеченными. Мы никогда не напивались до смерти. Дегустировали благородные вина, под хорошую закуску. Но со временем растет толерантность, начинают увеличиваться дозы… Уходят подруги, а у тебя на столе в бутылке остается вино, и ты думаешь: а почему бы не выпить еще чуть-чуть?

А потом начинается другая стадия, когда по утрам уже плохо. Одно дело, когда ты не похмеляешься, когда нет абстинентного синдрома, а когда открываешь глаза, тебя мутит, – выпиваешь бокал и становится легче. Мозг легко запоминает это состояние. И если вдруг возникает какая-то проблема, ты уже знаешь, как тебе становится хорошо от алкоголя, и запиваешь ее шампанским, вином. А дозы растут. И уже не хочется просыпаться, думаешь, да пошло оно все к чертовой матери!

Мой последний запой был очень страшный. Пила семь дней. И уже не вино, а водку и все что угодно – виски, коньяк. Причем в таких нормальных дозах. У меня еще не третья стадия, когда от наперстка падают, мне надо нормально выпить. Просыпаешься – плохо, опять пьешь, засыпаешь… У меня вот синяк под глазом – меня тащили, а я упиралась, потому что хотела продолжения банкета…

Если бы не родные, которые за меня борются, меня на этом свете уже не было бы… Закрыли в комнате, вызвали специалиста, поставили капельницу. Но после капельницы все равно плохо…

Сюда я пришла трезвая. Правда, с легким абстинентным синдромом. Я здесь еще три дня, но сейчас меня можно спокойно вести в ресторан – в сторону алкоголя даже не взгляну. Это на 3– 4 месяца. А потом щелчок – и опять! Думаешь, а почему бы и не выпить, разве я алкоголичка? Просто тогда так случилось, депрессия была, сорвалась… Но на самом деле это не депрессия. Это уже изменения на физическом уровне…

Я начала пить в 28 лет. Сейчас мне 34. У меня никогда не было скандалов в семье, да и вообще все было просто замечательно. По профессии я социальный педагог, работаю директором по маркетингу в одной фирме. Я обеспечена, у меня новая, хорошая машина, большая квартира в центре города, загородный дом, хорошие отношения с мужем. Все социальные атрибуты, которые для многих очень значимы, у меня есть. Но пить начала не от того что, как говорят, зажралась…

Сама не ожидала. После первого запоя подумала, что это просто какой-то сбой. Второй раз –  случайность, что со мной так не может быть. А сейчас, когда позади уже 40 капельниц, понимаю, что уже все…

Несмотря на алкоголь, я выполняла все обязанности жены и матери. Развозила детей в школу и сад. У меня везде идеальный порядок. Алкоголички, кстати, всегда стараются все прибрать, чтобы кругом была абсолютная чистота и красота. А потом можно и выпить… У меня доходило до того, что когда приходило время забирать из школы семилетнего сына, я звонила ему на мобильный и говорила: «За тобой сейчас приедет такси, садишься, называешь водителю адрес садика, забираешь брата и едете домой». Деньги у меня всегда были, поэтому такие вопросы, в том числе и с доставкой продуктов и всего прочего, решала запросто….

Я уже признала себя алкоголичкой. Но принять, что всю оставшуюся жизнь проживу без алкоголя, пока не могу. Поэтому просыпаюсь и прошу у Бога дать мне день трезвости.

В самый первый в этой клинике мне хотелось вызвать такси и уехать, я молилась и просила у Бога 20 минут трезвости. Он дал. Мне этого хватило и пока все успокоилось. Я прожила без алкоголя уже три дня…

Диагноз

Владимир Иванов:

«Трезвость не купишь за деньги…»

Я удивилась предельной откровенности своей собеседницы. Завотделением РНПЦ психического здоровья Владимир Иванов сразу объяснил: настоящее лечение от алкоголизма начинается только тогда, когда человек начинает четко и ясно признаваться себе и окружающим в том, что произошло.

–  Потому что стыдно пить, а лечиться  –   не стыдно, –  говорит Владимир Владимирович. –  Это не значит, что наши пациенты должны на площадях кричать: «Я алкоголик!» Президент Буш тоже не кричал, что он пьет, но все об этом знали. Ну и что? В США вообще принято достаточно откровенно говорить о подобных вещах. Для западно-европейской и американской культур характерна честность и открытость, а у нас византизм сплошной. Если человек перестает врать себе и окружающим, то у него очень большие шансы остаться трезвым.

–  В западной прессе часто встречаются откровения звезд и политиков о том, как они победили алкоголизм…

–  У нас тоже есть несколько довольно известных артистов, которые говорят об этом. Алкоголизм –  неизлечимая болезнь, но любой алкоголик может вести трезвую жизнь определенное время.

–  А есть те, кто не может?

–  Слабоумные. Те, кто уже не может ничего контролировать. Психопаты некоторые (психопатия –  это органическое поражение головного мозга, человек с таким диагнозом не может контролировать свое поведение). А если речь об изначально здоровых людях, то, конечно, они могут не пить неопределенно долгое время. Если принимают такое решение и четко выполняют правила техники безопасности и поддержания трезвости.

–  Среди ваших пациентов много состоятельных людей?

–  У меня есть ряд очень состоятельных клиентов. К нам обращались за помощью долларовые миллионеры, которые до этого лечились в разных дорогостоящих клиниках. У меня были больные алкоголизмом, которые проходили лечение в российском центре Маршака (там цикл лечения стоит 10– 15 тысяч долларов), рецидивировали и потом мы уже помогали им здесь, в Беларуси. Причем практически бесплатно, даже в рамках внебольничной помощи, амбулаторными программами, и они сохраняли трезвость.

Можно вставить глазной протез, заменить коленную чашечку, поменять сердечный клапан, а вот трезвость ни за какие миллионы не купишь. Трезвость –  это изменение мировоззрения.

–  Можете объяснить,  почему пьют богатые люди?

–  В основном – это вопрос культуры и развития потенциала. На самом деле любой человек может впасть в зависимость –  алкогольную, наркотическую или никотиновую. И никотин –  очень мощный наркотик. Он даже мощнее, чем алкоголь по своей наркогенности. Как учила нас профессура в советское время, чтобы стать водочным алкоголиком нужно употреблять алкоголь примерно пять лет –  сначала в выходные, а потом и не только. А чтобы стать зависимым от сигареты –  достаточно прокурить всего лишь два-четыре месяца, после чего уже возникает отчетливая психологическая тяга к курению, и большинство ее на самом деле преодолеть не может. Эффективность лечения никотиномании ниже, чем эффективность лечения алкоголизма.

–  У моей подруги часто возникают конфликты с мужем из-за вечернего бокала вина или мартини. Она занимает руководящую должность, все время за рулем. Но когда приезжает с работы уставшая, таким образом расслабляется –  кстати, не каждый день. Выпивает и когда нервничает. Это уже зависимость?

–  Почти да. Эксперты ВОЗ говорят о том, что можно употреблять спиртное несколько раз в неделю, но это должны быть очень малые дозы.

–  Бокал вина или меньше?

–  Конечно, меньше. Что касается типичного женского пьянства, то у меня были больные, которые впервые в жизни заболели алкоголизмом в возрасте 50, 60 лет.

–  Ну это легко объяснить: дети выросли, муж ушел к другой или умер. Потерян смысл жизни…

–  Да, и женщина начинает ходить к соседке, с которой распивают бутылочку. Проходит год-два, и она понимает, что без бутылочки уже не может. Возникает тяга, зависимость.

Спросите у подруги, может ли она не употреблять алкоголь? И если она выразит глубокое неудовлетворение этим вопросом, конечно, это зависимость.

–  Она говорит, что не может по-другому снять стресс.

–  Может, но не хочет. Это просто оправдание и уловки, формы психологической защиты зависимых людей.

–  А если работа связана с регулярным посещением светских вечеринок, где всегда рекой виски и шампанское?

–  Два президента США были алкоголиками. Они трезвели через общество анонимных алкоголиков. И я думаю, что поводов для выпивок по мере развития их карьеры было предостаточно. Но они не употребляли алкоголь с какого-то периода времени. Это вопрос выбора, вот и все. Никто не заставляет выпивать на светских раутах. Ты можешь взять бокал минеральной воды или сока, почему нужно обязательно пить шампанское?..

–  Как вы относитесь к таким рассуждениям: если человек покупает дешевое чернило, он спивается быстрее, а вот если пьет качественный виски, то…

–  На самом деле это не имеет никакого значения. Человек покупает то, что доступно ему по цене.

–  Всегда ли алкоголь отражается на лице или есть люди, которые презентабельно выглядят, но при этом пьют по-черному?

–  Как правило, отражается. Тяжелый алкоголизм отражается. Ну а начальный, первичный может и не отражаться.

–  Вы говорили о технике безопасности, которую должны соблюдать ваши пациенты. Что это такое?

–  В рамках интервью невозможно подробно рассказать об этом. Есть определенные правила поведения больного алкоголизмом, есть книги, которые должен прочитать и даже выучить почти наизусть каждый алкоголик. Могу назвать три самых простых три составляющих техники безопасности.

Нужно стремиться не быть голодным, потому что голод обостряет влечение к выпивке.

Нужно стремиться не быть усталым, соблюдать режим труда и отдыха, потому что усталость также форсирует первичное патологическое влечение к алкоголю.

И нужно стремиться к совладанию с собственными эмоциями. Потому что употребление алкоголя очень часто идет на фоне эмоционального сдвига, либо депрессивного, либо, наоборот, такого радостного. Эйфория, состояние приподнятости еще более опасно, чем депрессия. Когда человеку хорошо, у него сразу возникает иррациональная конструкция в голове: «Мне настолько хорошо, что рюмка или стакан пива не повредит». Нет тормозов уже в мыслях. В состоянии депрессии человек может вспомнить, что ему когда-то было плохо, что он лечился, а состоянии приподнятости –  нет.

–  А как вести себя близким людям человека, который злоупотребляет спиртными напитками?

–  Если дело дошло до беды, нужно обращаться к специалистам, которые имеют большой опыт работы именно с этим контингентом пациентов. Потому что, к сожалению, сейчас немало дипломированных психологов, которые на самом деле никогда толком не работали с зависимостями, но тем не менее позиционируют себя как частные консультанты. Поэтому обращаться надо к тем людям, которые реально работают с такими пациентами. И вот что этот специалист будет говорить, то нужно и делать.

А общий принцип жизни с зависимым –  жесткая любовь. Это значит, любить, но при этом никаким образом не потворствовать их пьянству. Это значит, что мы не платим за них долги, не отмазываем их от милиции, не делаем им липовых больничных листов. Потому что влечение к выпивке настолько мощное, что остановить его может только серьезная боль. Только через боль идет начало выздоровление алкоголика. Человек должен пережить нечто, что заставит его обратиться за помощью. Поэтому если за него заплатили, его отмазали, его спасли, чего ж ему дальше не пить?.. Это не спасение, а потворство.

У меня есть пациент, бывший алкоголик с большим сроком трезвости (20– 25 лет), который начинал свое отрезвление с того, что жена зимой захлопывала перед ним дверь и не пускала его домой. Говорила: «Ты пьяный дома не нужен, иди в шалман, протрезвеешь –  возвращайся, будем воспитывать наших детей». И он сворачивался калачиком и спал на коврике перед дверью…

Если некоторые такие товарищи начинают буянить – просто вызывайте милицию. И чем быстрее и жестче будет реагирование, тем больше надежд на спасение. Такая это болезнь – жесткая, страшная, грубая, вульгарная. Поэтому и начало лечения болезненное…

Справка: В 2000 году Владимир Иванов по просьбе пациентов вместе с десятком энтузиастов создал общественную организацию «Ковчег», которая могла оказывать помощь вне стен стационаров. За 13 лет общественной деятельности «Ковчег» стал терапевтическим сообществом, которое оказывает психологическую поддержку, обучает эффективной технологии поддержания ежедневной трезвости, что значительно повышает шансы больных, покинувших или пренебрегших услуг больниц.