Хуторское сообщество: воля-вольная

Как будто Минск и Вильнюс привязаны друг к другу резиночкой с грузиком. Резиночку оттянули и прикрепили грузик к местности Воложинского района – так он и «живет», замер под большим напряжением между двумя столицами, на полпути в поисках свободы: до Вильнюса не дотянуть, и Минск никак не отпустит. Это даже не точка равновесия между двумя городами, это обитель первопроходцев: уже не в Минске, но и не в Вильнюсе – и скорее всего, Литва не является пунктом назначения – куда загадочнее метафизика явления сообщества «Шабли» (по названию хутора-первенца в тех краях). Почему думающие жители столицы, небезразличные горожане принялись скупать пустующие хутора и почти все они по удивительному стечению обстоятельств оказались не в других областях нашей страны, а ровно посредине отрезка «Минск-Вильнюс»? Бегство или поиск приключений? Притяжение мест силы или освоение свободных территорий? Установка собственных правил или возвращение к изначальным устоям природы и беларусской деревни? Множество причин объясняют движение из города, хотя, может, это не причины вовсе, а следствия.

Причина. Пролог

Впрочем, у всякого явления есть пролог: в разные времена в Минске возникали творческие сообщества с уникальной атмосферой. Их соратники буквально манифестировали свое нежелание жить скучной и унылой жизнью. Конец 80-х, всюду бытовала советская действительность с зашоренностью сознания его граждан, а они снимали свой мир, полный красок и вкусов. Мир – такой, каким ты хочешь его видеть, были убеждены они, продолжали придумывать собственный мир, выстраивали его в своем воображении, фантазиях, а после играли в него одновременно на фотопленке и в повседневной жизни.

И все, кто сталкивался с идеями таких сообществ, с непосредственностью и открытостью сознания его участников, впоследствии вспоминали, что начинали неожиданно для себя видеть…желтые листья, зеленую траву, синее небо, течение собственной жизни. Дар ли это – замечать и ценить жизнь? Можно ли этому научиться?

Игорь Корзун, участник и один из основателей одного из таких сообществ («Беларусский климат») утверждает, что атмосфера сообщества «Шабли» во многом напоминает ему то, знакомое ранее состояние свободы и непосредственности. «Когда я познакомился с Вовой Шаблинским и теми, кто негласно состоит в хуторском сообществе, я вдруг вспомнил об одних из лучших годах моей жизни, и вдруг снова стал ощущать себя не винтиком, а человеком. Я вспомнил способность видеть то, что не умеют или забыли видеть взрослые люди, я стал снова различать, что важно, а что не абсолютно нет. Я стал чаще бывать в тех краях, стал больше общаться с теми людьми, и, да, я купил дом в Воложинском районе.

Впрочем, есть еще одна причина, по которой мне захотелось быть ближе к сообществу «Шабли»: я заметил, что чем дальше, тем больше в Минске меня принимают за нездешнего. И почему-то это случается именно в моей стране: не в Москве, не в Берлине – там я, почему-то, свой, а здесь – нет. Раньше мне это немного льстило. А на днях, когда в очередной раз меня приняли за «москаля», я понял, что все чаще и чаще становлюсь чужим человеком в моем родном городе. И людей, готовых во мне признать своего, становится все меньше и меньше. Раньше я чужим был для деревенских (еще 15-20 лет назад в Минске их было не так много, как сейчас) но вот чужаков вокруг меня стало очень много. И для того, чтобы мне комфортно себя чувствовать, я сваливаю туда, где деревенских (тех, для кого я чужак и «не такой, как все») меньше. А их меньше – в деревне, там откуда они уехали. Впрочем, не в деревенских дело, а в несвободе и давлении, которые пришли вслед за чрезмерной урбанизацией Минска».

Следствие. Энергия. Места силы

На поверхности лежит понимание того, что человек – стадное животное, и ему, исходя из особенностей его интеллекта, здоровья, вкусовых предпочтений, свойственно притягиваться к себе подобными. Условно говоря, сообщество «Шабли» – это объединение людей по интересам. Но если опуститься чуть глубже этого понимания, то еще есть энергия, которой в мире проникнуто абсолютно все. Все ей проникнуто и все энергию транслирует. Когда мы слышим «энергичные люди», нам сразу понятно, что речь идет людях с активной жизненной позицией, стремлением достигать цели, делать интересной свою собственную жизнь. Люди делятся своей энергией с другими людьми, оставляют ее в предметах, что их окружают, в местах, где они бывают. Места и предметы хранят эту энергию, становятся сильными, и со временем начинают притягивать других людей со схожей энергией, предметы и даже события.

Например, берлинский арт-центр «Тахелес», российский «Сноб» и вышеупомянутый «Беларусский климат» - какие проекты становятся культовыми, влиятельными, успешными? Атмосферные проекты: являясь отображением вложенной них энергии, они становятся аккумулятором, губкой энергии для тех участников, исполнителей, групп, которые выступают, действуют в рамках данного проекта. Группа играет со сцены фестиваля, отдает свою энергию тысячам людей, стоящим под сценой, и эти люди, в свою очередь, переваривают принятое, передают его далее, усилия общую атмосферу места, события. Так появляются места силы.

Еще чуть глубже: есть первородные места силы – Стоунхендж, египетские пирамиды, магнитные полюса находятся именно там, где они есть? Всякая энергия имеет выход: с древних времен люди чувствовали что-то непривычное, находясь рядом с такими местами, устраивали там древние капища, отдавали и получали энергию, строили вокруг тех мест жилища, или расселялись в отдалении, если объемы энергии были пугающими. Но места силы всегда притягивали людей.

Владимир Шаблинский признается, что был притянут местом Малое Запрудье: «Я уверен, что камни на том месте, которое сейчас имеет название «Хутор Шабли» - это одна из точек какого-то большого энергетического конгломерата, и атмосфера этого места притягивает людей хороших, созвучных тому, что происходит на хуторе».

Причина. Быть самим собой

Шаблинский не любит, когда к его имени добавляют приставку «продюсер» или «администратор»: «В городе над нами зачастую довлеют условности, - говорит Владимир. – Мы принимаем не близкие нам, не желаемые правила игры, надеваем маски (он – шоу-продюсер, он – художник, он – журналист), но за этими ярлыками всегда стоят души людей, их собственные потребности. Я – не продюсер, я по-прежнему хулиган Вова Шаблинский и в городе я сильно скучаю от невозможности вскарабкаться на дерево или высокий забор – что подумают, ведь я взрослый человек – а в деревне нет никаких условностей, в деревне мне можно практически все».

В городе невозможно вести себя естественно: включается какая-то характерная показная механика, алгоритм неосознанных телодвижений, пластика выгибаний – диктат общества, города, традиций… Впрочем, большинству удается жить в мире и гармонии с вечной оглядкой на то, «как принято и как должно». Однако много и тех, кто хотел бы оставаться честным с самим собой: жить интересной жизнью, удивляться и не бояться удивлять, чувствовать, как ребенок, и вести себя, как ребенок, если того требует внутреннее состояние. Что может быть лучше, чем пробежаться в свое удовольствие по грязным лужам? Лучше – сделать это когда уже давно «не пристало» – в тридцать, сорок, пятьдесят – а еще лучше, если в дорогущих туфлях.

Завсегдатаи «Шабли», жители соседних хуторов отметили одну занятную особенность: там, ты безмерно счастлив снять с себя городскую одежду, надеть неприглядные обноски неподходящего тебе размера и чумазым от работы, небритым, в штанах десять раз испачканных соляркой и опилками, явиться миру. Друзьям, которые любят тебя именно таким, какой ты есть, настоящим, вне зависимости от того, что на тебе надето. Таким вполне уместно явиться на «Вольнае паветра»: вокруг полно представителей столичной хипстерско-богемной публики, а ты у себя дома, ты настоящий, ты ничего нарочно не выдумывал, и это удивительный кайф! Здесь никто не даст тебе оценку с точки зрения твоего достатка, надуманной эпатажности или умения одеваться. Здесь есть уникальная возможность оставаться самим собой.

Следствие. Концертная площадка.

Это как домашняя еда, домашняя кухня: ты с любовью готовишь для себя, семьи, своих друзей – получается необычно. Угощаешь всех остальных… «Как вкусно! Как здорово!» – говорят они. И по-другому нельзя, иначе будет несварение. По-другому – безликий, безвкусный общепит, который не хочется ни «есть», ни слушать, ни смотреть. «Вольнае паветра», «Шаманы» и другие фестивали, проходящие на хуторе «Шабли», «готовятся» для себя, для своих близких, и «едят» их порой совершенно незнакомые организаторам люди. Едят, а после становятся друзьями.

«Есть еще и практическая сторона вопроса, - говорит Шаблинский. – Помимо того, что организация фестивалей на собственном хуторе мне обходится дешевле, у меня также есть уверенность, что определенные мероприятия должны проводиться в правильных, подходящих для них местах. Я не представляю «Вольнае паветра» в КЗ «Минск»: начнем с того, что там плохая энергия. В подобном закрытом помещении чисто технологически невозможно создать атмосферу фестиваля. Все намного сложнее, тоньше, чем организовать сбор музыкантов, зрителей и оборудования в одном месте.

Работая над концертом, фестивалем, ты пытаешься усовершенствовать не только качество звука, света, технического оснащения, ты также думаешь о том, как бы улучшить качество энергопередачи от сцены к зрителю и обратно на сцену. Казалось бы, это вопрос взаимодействия музыкантов и зрителя – как на этот процесс может повлиять организатор? Так вот когда ты приходишь к пониманию, что ты можешь повлиять, упираешься в осознание, что у тебя остается только вариант с open-air. Мои представления о том, как должен «звучать» фестиваль, четко попали в атмосферу, в энергетическую волну места «Шабли». В унисон они звучат, как «свобода» – для меня это понятие краеугольное в жизни: все, что я делаю, связано только со свободой. Свои фестивали я делаю для себя, хотя порой допускаю в своей деятельности какую-то миссионерскую составляющую: я хочу напоминать Наталье Владимировне Петкевич, с которой у меня есть персональное противостояние, что «мрак не поглотил эту страну». В своем деле, я, в первую очередь, представляю собственные интересы, но, судя по количеству приезжающих на фестивали в «Шаблях», я также представляю интересы всех здравомыслящих людей, живущих в Беларуси».

Причина. Следствие.

А, значит, понятие «свобода» является краеугольным для множества людей. Свобода, сила, простота, красота и чистота таких мест, как хутор «Шабли», привлекает хороших умных думающих людей. Те, в ком отзывается энергия этих мест, ищут старые, заброшенные дома неподалеку, покупают их и в меру своих возможностей, пытаются вселить в них жизнь. Грузик на резиночке между Вильнюсом и Минском все сильнее прилипает к местности Воложинского района, и там, ближе к западной цивилизации, постепенно формируется целое сообщество свободомыслящих и свободоощущающих людей. Многие из них даже не знакомы, но все они одинаково заряжены: энергией силы, свободы и желания делать свою жизнь интересно.