Болонская перспектива беларусской высшей школы

Участники круглого стола: Евгений Прейгерман, ОО "Дискуссионно-аналитическое сообщество "Либеральный клуб"; Светлана Мацкевич, эксперт Агентства гуманитарных технологий; Юлия Лакина, эксперт в области высшего образования, организационного развития и неправительственного сектора; Владимир Дунаев, модератор, Агентство политической экспертизы.

Владимир Дунаев (В.Д.): Беларусь пока остается единственной европейской страной, находящейся вне Европейского пространства высшего образования (ЕПВО) или того, что именуется Болонским процессом. В конце ноября Беларусское министерство образования направило Болонскому секретариату свой доклад о состоянии высшего образования в стане и заявило о готовности подписать Болонскую декларацию. Для того, чтобы присоединиться к ЕПВО, страна должна соответствовать двум критериям: во-первых, ратифицировать Культурную конвенцию Совета Европы и, во-вторых, ее высшее образование должно разделять ценности, цели и основные направления политики ЕПВО. Первое условие Беларусь выполнило еще 1993 году. А вот второе может стать препятствием для присоединения Беларуси к Болонскому процессу. Я предлагаю обсудить три вопроса: готово ли беларусское высшее образование к вступлению в ЕПВО, какие существуют стратегии присоединения нашей станы к Болонскому процессу, какие риски и преимущества есть у разных стратегий.

Евгений Прейгерман (Е.П.): Я не занимаюсь глубоко вопросами высшего образования. Но очевидно, что с точки зрения этих критериев система образования, к сожалению, не готова к вступлению в Болонский процесс. Мое внимание как человека, не фокусирующегося на технических деталях, привлекает две вещи: академические свободы и самоуправление учреждений образования. По этим двум параметрам мы не подходим под то, что принято в Европе. Другое дело, что я не рассматриваю это как препятствие, которое должно нас остановить и заставить двигаться в обратном направлении.

Светлана Мацкевич (С.М.): Анализ беларусской ситуации говорит о том, что готовности к Болонскому процессу нет. И, прежде всего, в плане ценностей. От советского времени нам досталась авторитарная система управления высшим образованием. И даже если был какой-то момент, когда преобразования этой системы было возможно, Беларусь этим не воспользовалась. Более того, власти закрепили систему подчинения университетов Министерству образования и ликвидировали оставшиеся академические свободы. Это привело к тому, что сегодня академическое сообщество не имеет своего голоса и даже потеряло себя в качестве субъекта. Система образования есть, а субъектов, которые участвуют в принятии решений и управлении вузом, нет.

Да, есть субъект под названием "президент Беларуси", которому принадлежит исключительное право на определение образовательной политики, есть правительство, которому передаются полномочия по ее реализации. Но все остальные участники образовательных отношений бесправны и безответственны. Нет полноценного академического сообщества, а есть наемные профессора, которые действуют в одиночку, довольствуются только тем, что они отчитали определенный объем лекций.

Лишены субъектности те, кто пользуются услугами образовательной системы: это студенты и их родители, которые оплачивают эти образовательные услуги. И здесь мы опять сталкиваемся с ситуацией, что студенческое сообщество, может и хотело бы, но не очень знает, как включаться в образовательную политику, как выставлять свои требования и вступать в политическую коммуникацию.

Если взять рынок труда и работодателей, которые пользуются результатами процесса образования, то и они не имеют голоса в вопросах качества образования.

В.Д.: Вы имеете в виду, что, хотя у нас провозглашается государственно-общественный характер управления высшим образованием, на самом деле, общественного участия в управлении высшим образования нет? Никаких механизмов реализации этого участия, равноправного партнерства государства, работодателей, студентов, других участников образовательного процесса наше законодательство не предусматривает. И это прямо противоречит Болонским принципам.

С.М.: То, что законодательство несовершенно, с этим трудно спорить. Но даже если бы кто-то попытался реализовать в нашем образовании принцип государственно-общественного участия в управлении, мы столкнулись бы с целой цепью препятствий не только правового характера.

В.Д.: Мы столкнулись бы с отсутствием субъектов, которые к этому готовы. Это, конечно, очень существенное препятствие для включения в ЕПВО. Но когда эксперты оценивают степень готовности беларусских вузов, они исходят из наблюдаемых и проверяемых вещей. Анализируется законодательство и тенденции его развития. Есть ли признаки того, что наше образование развивается в сторону автономии субъектов образовательного процесса, академической свободы, равноправного партнерства. Все это является неотъемлемыми составными частями того, что мы называем Болонским процессом. Конечно, важны также структурные параметры образовательных систем. Нам не обойтись без обсуждения отличий в архитектуре высшего образования, т.е. соответствия того, что наш Минобр пытается выдать за двухступенчатую структуру высшего образования, болонским циклам бакалавр-магистр-доктор. Мы должны оценить процедуры признания иностранных степеней и дипломов и программы мобильности студентов. Мы не сможем пройти мимо принципиального отличия построения беларусской системы контроля качества от европейского подхода к оценке качества.

Юлия Лакина (Ю.Л.): В прошлом году я делала анализ соответствия беларусского образования Болонской системе для USAID. Мои выводы учитывали опыт имплементации болонской модели в странах Центральной и Восточной Европы. К сожалению, наша система не готова к включению в ЕПВО. В этом мои выводы полностью совпадают с выводами Альтернативного доклада, который был представлен Болонскому секретариату беларусским общественным Болонским комитетом 19 декабря 2011 года. И это касается не только принципиального несоответствия ценностей: академическая свобода, институциональная автономия, но и многих других параметров. "Период оттепели", который в высшем образовании длился, по моему опыту работы с беларусскими вузами, лет шесть, не привел к заметному сближению с европейскими моделями контроля качества образования, структуры и содержания программ и многого другого. К сожалению, с 2004 года мы вернулись к тому, что было в Советском Союзе, где все контролировалось административно. И все, что преподавалось в вузах, зависело от политики Коммунистической партии Советского Союза.

Когда у нас говорят о преимуществах присоединения к ЕПВО, то часто имеют ввиду, прежде всего, признание дипломов. Это, конечно, очень важный вопрос. Но признание наших дипломов зависит не столько от формального подписания Болонской декларации, сколько от соответствия структуры и содержания наших образовательных программ европейским моделям. Надо сказать, что наши дипломы на европейском рынке труда признаются и сейчас. Но это очень длительный процесс. И подтверждать собственную квалификацию довольно долго. Однако во всех дискуссиях о перспективах присоединения Беларуси к ЕПВО редко обсуждается другая сторона признания дипломов. К сожалению, в нашей стране зарубежные дипломы вообще не признаются. Подтвердить диплом высшего образования, полученный за пределами РБ, за исключением России, Казахстана и еще нескольких стран, нет реальной возможности. Несмотря на то, что Беларусь ратифицировала конвенцию о признании квалификаций, этот процесс так и не пошел. Те студенты, которые получают академическую степень за рубежом, часто даже не обращаются за ее подтверждением в Беларуси.

В.Д.: Евгений, а как подтверждается в Беларуси Ваша магистерская степень?

Е.П.: Так, как сказали. Просто я ни к кому не хожу и не прошу ее подтверждать. Здесь возникает другой нюанс. Она не подтверждается на уровне государства. Но ведь есть работодатель. И в некоторых случаях формальное признание степени для него не имеет серьезного значения.

Ю.Л.: Но если вы будете устраиваться в государственную структуру, у вас могут возникнуть проблемы.

В.Д.: У нас эта сфера регулируется нормативными актами Министерства труда и соцзащиты, которые создают препятствия для такого признания. У нас говорят, что беларусский рынок труда не готов принять бакалавров. Но, в действительности, не готово государственная бюрократия, а не рынок труда.

Ю.Л.: За годы моей работы я сталкивалась с этим достаточно часто. Я тоже не подтверждаю свою квалификацию. И проблема с признанием беларусских дипломов за рубежом и иностранных в Беларуси - это, прежде всего, следствие существенной разницы в том, как у нас преподают различные дисциплины. Сама структура курсов и программ, технология обучения совершенно не соответствует европейским нормам.

В.Д.: Таким образом, мы все согласны, что у беларусской системы высшего образования есть очень серьезные отличия от Болонской модели. У нас есть проблемы с ценностями. У нас есть различия в политике признания дипломов, в структуре циклов или, как это у нас называют, ступеней образования, есть очень серьезные расхождения в политике контроля качества. Ведь один из главных принципов Болонской системы - это независимость институтов контроля и оценки качества, а у нас это функция министерства, которое само себя контролирует. Но есть еще проблема целей, ради которых Беларусь пытается вступить в Болонский процесс.

С.М.: Как мне кажется, настоящие цели, с которыми сейчас Беларусь пытается вступить в Болонский процесс, пока не озвучены. Нам приходится об этих целях только догадываться.

В.Д.: То есть вы имеете в виду, что те цели, которые указаны в национальном докладе, не являются действительными и подлинными? И вы предполагаете, что есть скрытые цели, которые не обозначены?

С.М.: Да, именно так. Со стороны официальных структур говорится, что мы вступим в Болонский процесс, но реформировать систему не будем. Мы просто зафиксируем систему, как она есть. Это какое-то лукавство.

Ю.Л.: В Национальной программе развития высшего образования на 20011-2015 годы прямо сказано, что Болонья нужна для увеличения экспорта образовательных услуг.

В.Д.: При этом имеется в виду импорт студентов. Экспорта услуг в нормальном понимании не происходит, ведь услуги образования не оказываются за рубежом, например, не создаются оффшорные кампусы. И это понятный ответ на демографические проблемы Беларуси. Сокращение населения ведет к сокращению количества студентов, большинство которых оплачивает свое образование. А поскольку поступления от платных образовательных услуг являются важнейшей частью бюджета вузов, то приходится искать иные пути пополнения бюджета.

Е.П.: В этом году, особенно летом, когда еще никто не знал, что делать с экономикой и как балансировать дефицит торгового баланса, начали звучать заявления относительно экспорта образовательных услуг и привлечения за счет этого конвертируемой валюты. И эти планы вошли в стабильную повестку дня президента.

В.Д.: Задача зарабатывать валюту на иностранцах была сформулирована немного раньше. К концу 2007 года, на мой взгляд, созрела готовность к тому, чтобы ради экономических целей немножко потеснить идеологические. И тогда начал использоваться тезис, что нам нужно сделать нашу систему высшей школы привлекательной для иностранцев. Пусть даже просто видимость создать. А лучше всего создать экспортный вариант наряду с внутренним вариантом высшего образования.

С.М.: Мы можем сказать, что при вступлении в ЕПВО беларусская власть пытается решать экономическую задачу, а не ставит целью трансформацию, обновление системы высшего образования.

В.Д.: Сама по себе такая экономическая цель ничего плохого не содержит. Плохо то, что мы упускаем шанс существенно реформировать высшее образование не ради других, а ради самих себя. Нам необходимо как можно скорее заставить образование работать на повышение качества человеческого капитала. Пока уровень ВВП на душу населения показывает, что в этом плане дело у нас обстоит очень плохо.

Но у власти есть и политические цели присоединения к ЕПВО. Некоторые эксперты указывают, что ситуация со вступлением в Болонский процесс может чем-то напоминать случай использования легальных европейских процедур для оправдания репрессий против Алеся Беляцкого. Можно воспользоваться процедурой вступления в ЕПВО для того, чтобы оправдать авторитарный режим и репрессии в системе высшего образования против инакомыслящих и участников мирных протестов. Сейчас за эти репрессии пять ректоров в списке лиц, кому запрещен въезд в станы ЕС. Если Беларусь примут в ЕПВО без всяких условий, то потом можно сказать: какие могут быть претензии. Мы не хуже других.

В.Д.: Мы подошли к вопросу о стратегиях вхождения Беларуси в Болонский процесс. Почти всем понятно, что что-то необходимо делать для того, чтобы Беларусь вошла в ЕПВО. Но есть расхождения в понимании эффективности разных стратегий. Есть люди в Беларуси, которые считают, что Беларусь должна идти неким самобытным путем. На Западе есть противники допуска Беларуси в Болонский процесс - пока сохраняется существующий режим. Мы оставим в стороне эти подходы, поскольку это стратегии изоляции, а не вступления в ЕПВО. Давайте поговорим о том, какие есть стратегии присоединения к болонскому процессу. Каковы их плюсы и минусы.

Е.П.: Полностью соглашаясь с тем, что Беларусь не готова к вступлению в Болонский процесс с точки зрения и академических свобод, самоуправления и с точки зрения технических вещей, я считаю, что нужно Беларусь принимать на ближайшем саммите министров образования сорока семи стан-членов ЕПВО в апреле этого года. Беларусь при нынешней политической системе никогда не будет соответствовать стандартам Болонского процесса. Реальных академических свобод и реального общественного участия в управлении высшим образованием у нас никогда не будет. И фактически, если мы это понимаем, то мы либо Беларусь изолируем, либо принимаем такой, какой она есть сейчас. Это будет стратегия вовлечения. И нужно, чтобы студенты сталкивались с европейской культурой, вовлекались в европейские образовательные программы. При вступлении в Болонский процесс беларусские студенты будут иметь больше таких возможностей.

В.Д.: Надеюсь, что сторонники такой стратегии учитывают риск того, что безусловное вступление Беларуси в Болонский процесс будет интерпретироваться как поощрение административного произвола и репрессий в нашей системе высшего образования. Но давайте проанализируем то, что Вы считаете плюсом такого сценария.

Ю.Л.: Вас следует понять так, что присоединение Беларуси к ЕПВО без всяких условий и перспектив реформирования оправдано расширением возможностей студенческой мобильности. Однако если мы присоединяемся к Болонскому процессу, это еще не значит, что студенты будут иметь больше возможностей ездить в европейские университеты. Для этого должно быть соглашение о включенном обучении, когда существуют программы обмена между различными университетами. Должны быть соглашения между университетами о сотрудничестве, и только после этого возможны обмены студентами или преподавателями. Это довольно длительная процедура. Но она может начаться независимо от того, вступила ли страна в Болонский процесс или нет. Такая программа может быть инициирована самими университетами.

В.Д.: И надо заметить, что существенного роста финансирования таких программ со вступлением в Болонский процесс ожидать не стоит. Основная программа поддержки студенческих обменов в ЕС - "Эразмус" - с нашим присоединением к ЕПВО не станет доступнее. Так что надежда на заметное расширение студенческой мобильности не может быть аргументом, предлагаемой стратегии. Но и другой аргумент в пользу безусловного приема Беларуси в Болонский процесс - отсутствие перспективы реформирования беларусской системы образования при существующем режиме - не кажется убедительным. Возможно, реформы не особенно вероятны, но нельзя их исключить вообще. Кроме того, даже в рамках авторитарных режимов возможны академические свободы и университетская автономия.

Ю.Л.: Вторая стратегия - это вступление Беларуси в ЕПВО в результате пошагового исполнения условий. Например, есть такое препятствие для присоединения к Болонскому процессу как наличие запрета на въезд ректоров в страны Евросоюза из-за преследований студентов-участников мирных протестов. Для того, чтобы снять эту проблему, мы предлагаем Беларуси продемонстрировать готовность отказаться от исключения студентов, преследования инакомыслящих. Через некоторое время, если подтвердится, что таких случаев больше нет, можно будет исключить ректоров из "черных списков" ЕС. Это позволит убрать одно из препятствий на пути в ЕПВО.

Е.П.: А если по результатам мониторинга они выдержали этот экзамен?

Ю.Л.: Это было бы очень хорошим результатом, который позволил бы переходить к другим условиям. Важно только, чтобы эти условия были четко сформулированы в виде "дорожной карты". И если наша высшая школа продемонстрирует намерение следовать этой "дорожной карте", то нет нужды ждать, пока все условия будут выполнены. Дальнейшее реформирование может происходить уже после приема Беларуси в ЕПВО.

С.М.: В результате условного сценария должно произойти выращивание нового национального субъекта внутри страны. Это должен быть политический субъект, субъект в образовательной политике, который сможет влиять на рамочные установки, на ценностные установки в системе образования, и задавать политику в системе образования.

Е.П.: Такой подход требует наличия двух важных вещей. Первое, очень жесткий кнут и, второе, очень привлекательный пряник. Я не вижу, где здесь кнут. Ну, не пустили нас в Болонский процесс. Ну, нет, так нет. Ради кредита МВФ мы идем на определенные уступки, а здесь, какой пряник?

В.Д.: Мы, думаю, могли бы объяснить, почему реформирование системы высшего образования в интересах всего общества. И что без повышения качества человеческого капитала мы не сможем выбраться из ямы системного кризиса. В этом смысле экономический эффект реформы высшей школы может превзойти любые кредиты МВФ.

Другое дело, что поклонникам сталинских шарашек трудно понять, почему лидерство в мировых рейтингах университетов неотделимо от институциональной автономии и академической свободы.

Источник