Владислав Величко: "Мы - европейцы, если мы способны демонстрировать европейский способ поведения"

О нас в медиа

Владислав Величко, председатель международного консорциума "ЕвроБеларусь", координатор Национальной платформы Форума гражданского общества Восточного партнерства.

- Почему Вы считаете себя европейцем, и когда Вы это осознали?

- Вопрос предполагает, что ты точно считаешь себя европейцем, я так понимаю. Я не помню точно, когда я осознал это. Мне кажется, что это пришло в рамках работы в общественном секторе. Наверно, при знакомстве с различным опытом, который есть в Европе по темам, которыми я занимался: от образования до международных отношений.

И это и ощущение, наверное, не приходило единовременно, это был процесс. Это был процесс не только для меня, это для страны был процесс и для Европы, потому что процесс осознания этого происходил, в том числе, и в процессе расширения самой Европы.

Европа стала другой, пока мы осознавали, что мы европейцы. Поэтому очень трудно ответить однозначно на этот вопрос. Какого-то такого отдельного момента никогда не было.

- Что такое для Вас Европа?

- Для меня Европа - это очень разные аспекты: от ценностей до традиций. С одной стороны, это жаждущая Беларусь, которая, не смотря на то, что она и так Европа, все-таки остается такой в каком-то смысле Европой непризнанной. Поэтому это очень ценно, как определенная форма принадлежности. С другой стороны, это огромный культурный пласт. Наверное, мало кто может сравниться с европейским культурным наследием, это огромная опора. Что еще такое быть европейцем? В том числе это и цели. Для меня Европа - это цель.

- Что в Вашей деятельности способствует тому, чтобы Беларусь европеизировалась?

- Если говорить о том, чем я занимаюсь в рамках программы "Восточное партнерство" и так далее, мне кажется, что это не очень интересно рассказывать в таком формате. То есть попытка приблизить Беларусь к Европе, к Европейскому Союзу технически - это не очень интересно. Мне кажется, что то, что в моей работе способствует этому процессу, это скорее то, как я работаю.

Я всегда себя считал беларусом европейского типа. И в работе, которой я занимаюсь, мне кажется, что то, как мы организуем людей, то, как мы пытаемся принимать решения, как мы движемся вперед, это и способствует.

То есть, это прежде всего способ поведения. Если мы способны демонстрировать европейский способ поведения, значит, мы - европейцы.

- Что говорит в пользу того, что Беларусь - это часть Европы?

- В пользу этого говорит неизбежность процессов трансформации. Смотрите, даже при самых, казалось бы, неблагоприятных обстоятельствах беларусского существования и затрудненности движения в сторону Европы, мы, тем не менее, очень методично и последовательно туда движемся, "вопреки". Может быть, это такая наша особенность вообще, национальная, во всяком случае, последнего периода нашего времени, двигаться куда-либо "вопреки", а не благодаря, такой ракообразный способ прогресса.

Но, тем не менее, это происходит. Благодаря или вопреки, но Беларусь все равно не может находиться вне каких-то геополитических и исторических закономерностей, поэтому, мне кажется, это происходит вот именно таким путем, таким образом.

- Должна ли Беларусь стать членом Евросоюза и что для этого нужно сделать?

- Я бы сказал так, что я бы хотел, чтобы Беларусь стала членом Евросоюза, но не дай Бог сейчас. Любая страна, которая становится членом Евросоюза, должна подойти к этому моменту с определенной степенью готовности и осмысленности этого действия. Думаю, что в Беларуси, в ближайшие лет десять-двадцать, не просто не предполагаются какие-то политические или экономические предпосылки для этого, скорее просто страна не будет готова к этому. Слишком это серьезно. И это не происходит единовременно, единомоментно, поэтому для меня это долгосрочное ожидание.

Вряд ли это можно назвать мечтой, потому что не об этом мечтают люди обычно, но, тем не менее, мне кажется, что Беларуси вот, как это по-беларусски, "наканавана", то есть мы все равно к этому вопросу придем в тот момент времени, когда будем готовы. Правда, я надеюсь, что до этого времени этот проект политический не исчерпает себя, будем надеяться, потому что сегодня не лучшие времена Европа переживает.

Но, тем не менее, я думаю, что альтернативы нет в нашем глобализированном мире, скорее всего, мы должны ожидать, что Европа продолжит свое самооформление, и Беларусь должна на определенном этапе в этом процессе поучаствовать.

- Что бы Вы ответили тем, кто считает, что у Беларуси свой собственный "третий" путь?

- Тема третьего пути присутствует практически всегда, когда мы говорим о том, какой у Беларуси путь. Я думаю, что третий путь не существует. Существует подготовка к одному из двух. Третий путь - это скорее определенного рода состояние страны, в котором она готовится сделать выбор. Сегодня путь предполагает выбор. Выбор у Беларуси не очень большой. Я бы сказал, он ограничен только двумя альтернативами: на Запад или на Восток, налево или направо. И в этом смысле третий путь - это скорее форма нахождения себя как нации, это несамодостаточный путь. Он должен произойти, но он неизбежно является основной частью одной из этих двух альтернатив, о которых мы говорим как о принципиально глобальных.

- Что должна делать Европа для того, чтобы помочь Беларуси на пути к европеизации?

- Я думаю, что Европа должна дать время беларусскому обществу для того чтобы оно было готово к серьезным решениям. Это не значит ждать и ничего не делать. Это не значит принимать решения без участия беларусов, в различных формах, где бы это ни было, но мне кажется, что Европа и сейчас уже пришла к такому выводу. Особенно по итогам не очень удачных попыток быстрых изменений, которые были в Грузии, Украине, все-таки они по большому счету не реализовали весь свой потенциал.

И думаю, что это приводит Европу к пониманию того, что на нашем пространстве, постсоветском, не стоит ожидать быстрых изменений.

Это значит, что процессы десоветизации, которым суждено произойти и в Беларуси, должны произойти, занять какое-то время. Это время меряется десятилетиями.

К сожалению, для нас, как для людей с ограниченным количеством десятилетий в нашем запасе. Вот поэтому я думаю, что единственное, что Европа может в таком долгосрочном смысле сделать для нас, - это дать нам время.