Беларусско-европейское сотрудничество - вести с полей

Аналитика и исследования

В интервью приняли участие представители общественных и государственных организаций, участвовавших в проектах Европейского Союза и стран-членов ЕС, всего 30 человек.

…Когда мы формировали опросник для проведения интервью по проблемам и перспективам беларусско-европейского сотрудничество, пришлось довольно долго ломать голову над тем, как сформулировать вопросы для тех людей, которые могут в принципе негативно относиться к такому сотрудничеству. Наша предусмотрительность оказалась излишней, среди респондентов таковых не оказалось. Все опрошенные в ходе исследования представители НГО, общественных движений и государственных структур относятся к сотрудничеству Беларуси и Европы позитивно, правда, с разной степенью энтузиазма и на разных основаниях (от ценностных до прагматических), но «в целом положительно». Правда, это единственный вопрос, по которому наблюдается столь редкостное «единодушие».

Сотрудничество Беларуси и Европы на национальном уровне: видение ситуации

Рассматривая беларусско-европейское сотрудничество как целостный процесс, включающий в себя множество направлений, подчиненных, тем не менее, некой общей цели, необходимо понимать, насколько непосредственные участники этого процесса осознают эти цели, ориентируются в общей для всех партнеров ситуации, как они соотносят свою деятельность со своим пониманием этой ситуации и как оценивают перспективы развития. Перспективы, открывающиеся с позиций, занимаемых нашими респондентами, честно говоря, не внушают особого оптимизма. Однако сначала все-таки про цели.

Представления о целях, преследуемых Беларусью в сотрудничестве с Европой, достаточно разнообразны. Наиболее часто декларируемые из них – развитие демократии и гражданского общества в Беларуси (сюда же, наверное, можно отнести десоветизацию, преодоление самоизоляции Беларуси, и, с некоторой долей допущения, «изменение менталитета»); евроинтеграция (в разных вариантах – вступление в ЕС, Совет Европы, европеизация Беларуси, интеграция с европейскими институтами гражданского общества); экономическое развитие Беларуси (в том числе: развитие экономических связей, инвестиции, технологии, рынки сбыта и т.д.); решение ряда социальных и гуманитарных проблем (качество жизни, охрана окружающей среды, помощь детям, инвалидам и др.). Реконструирование целей Европы, мотивов ее заинтересованности в сотрудничестве с Беларусью, как оказалось, иногда вызывает определенные затруднения. Тем не менее, большинство сходится на том, что целью Европы является обеспечение собственной безопасности, и конкретные направления сотрудничества (демократизация, пропаганда европейских ценностей, экология и т.д.) нужны для «выращивания» «предсказуемого и стабильного соседа», не угрожающего «общей безопасности» Европы. Отмечаются также экономические и внешнеполитические выгоды такого сотрудничества, ценность для Европы беларусского опыта в отдельных сферах, ну, и один из респондентов считает, что это норма у них такая – «не могут они жить хорошо, пока рядом кому-то плохо».

В общем, на уровне декларируемых респондентами целей беларусско-европейского сотрудничества в целом все более-менее понятно. Настораживают, правда, отдельные моменты, как-то: высказывания типа «Европа – это культура, а мы все-таки европейцы», «Точных целей Европы не знаю, так как никогда не спрашивала», «Цели Европы не озвучены». Кроме того, несмотря на декларации необходимости сотрудничества и положительного отношения к сотрудничеству с Европой в целом и с ЕС в частности, личное отношение участников процесса сотрудничества иногда носит противоречивый, амбивалентный характер («Нужно переосмыслить опыт ЕС, чтобы понять, нужно с ним дружить или нет», «Одна из целей сотрудничества для Беларуси – стать членом Евросоюза. Хотя я не уверена, нужно ли нам туда. Об этом стоит подумать. С другой стороны, какой у нас есть выбор? Если мы не члены Евросоюза, то с кем мы тогда?»).

Теперь к анализу ситуации, сложившейся на данный момент в сфере беларусско-европейского сотрудничества на государственном уровне. Большинство респондентов не берут на себя обязанности (или ответственности) рефлектировать опыт прошедших лет, однако оценка фактического состояния довольно однозначная: за редким исключением ситуация в сфере отношений Беларуси и Европы оценивается как зашедшая в тупик. Начало этому процессу положено, по разным оценкам, в период с 1996 по 2000 год, однако основным «камнем преткновения» на данный момент выступают пресловутые 12 пунктов, создавшие весьма двусмысленную ситуацию в сфере беларусско-европейского сотрудничества. Здесь участники процесса сотрудничества разделяются на два противоположных лагеря. Одни считают, что Европа должна либо смягчить, либо вовсе отменить свои требования, если не хочет эскалации напряженности как внутри Беларуси, так и в сфере отношений Беларусь-Европа (впрочем, с тем, что требования Европы недостижимы в ближайшей перспективе и должны быть смягчены или «переформулированы», согласны практически все); другие – что основные подвижки в разрешении этой ситуации должны делаться беларусской стороной. Соответственно, предлагаются разные стратегии выхода из сложившейся ситуации.

Сторонники первой точки зрения возлагают большинство ответственности, равно как и надежд на изменение ситуации, на Европу. Беларусская сторона (читай – власть) тоже должна осуществлять некоторые шаги (правильнее будет сказать – «шажки»), но такие, которые не вызовут кардинальных изменений и не будут угрожать ее спокойствию. От Европы же требуется начать заниматься экономическим и гуманитарным сотрудничеством, отделить социальные программы от политических, «не вмешиваться во внутренние дела Беларуси», и в тоже время – увеличить количество программ, выделяемых ресурсов и т.д.

Решение проблемы с точки зрения сторонников второй позиции требует кардинальных изменений политической ситуации в Беларуси. Степень категоричности и реалистичности предлагаемых шагов в этом направлении различна, однако общепризнанной (за отдельными исключениями) является необходимость «диалога», «переговоров» даже «торговли» на высшем уровне. Основная проблема возникает с субъектом этих переговоров (с беларусской стороны). Реально признается, что политический субъект, способный вести переговоры на государственном уровне, в Беларуси на данный момент один (ну, иногда в разных ипостасях и с различной степенью размытости: администрация президента, парламент, правительство, беларусские власти, государство – в общем «тени Беларусской власти, исполняемой гражданином Лукашенко» (с)). В тоже время, для большинства абсолютно понятно, что ни о каких реальных шагах по «демократизации», «изменении законодательства», «построению гражданского общества» и т.д., и т.п. с таким субъектом договориться невозможно, поэтому в наиболее реалистичных проектах речь ведется скорее о взаимном «торге» и «взаимных уступках», чем о прямом движении к намеченным целям. Правда, в высказываниях двоих (!) респондентов появляется такой субъект изменений на национальном уровне, как «демократическое сообщество» и «гражданское общество» Беларуси, однако в первом случае признается, что он должен быть для начала сформирован, а во втором упоминание гражданского общества, по-моему, является просто риторической фигурой. Необходимость наращивания такого субъекта (гражданского ли общества, оппозиции или чего-то иного) очевидна, и можно было бы даже не останавливаться на этом, если бы не вопиющее отсутствие этой темы в говорении респондентов. Может быть, это обусловлено заданной в качестве рамки интервью темой беларусско-европейского сотрудничества? Может быть, основная сфера деятельности представленных организаций имеет какое-нибудь отношение к решению этой проблемы? Хотелось бы верить, хотя выводы напрашиваются неутешительные. Попробуем проанализировать эту проблему более подробно.

Один из блоков проводимого интервью касался факторов развития беларусско-европейского сотрудничества, анализа тех условий и конкретных действий, которые могли бы способствовать или помешать этому процессу. Все факторы, названные респондентами, необходимо прежде всего разделить на две группы:

• констатации актуального положения, то есть тех условий и особенностей, которые сложились на данный момент и оказывают (будут оказывать в дальнейшем) позитивное или негативное влияние на развитие процесса сотрудничества;
• прожективные заключения о том, какие изменения (на разных уровнях) могли бы тем или иным образом повлиять на процесс беларусско-европейского сотрудничества.

Необходимо отметить, что сама модальность ответов на вопросы этого блока многое говорит об актуальной ситуации в сфере беларусско-европейского сотрудничества. В абсолютном большинстве ответов, касающихся негативных факторов, даются констатации наличных условий и существующих на данный момент проблем в осуществлении сотрудничества как с беларусской, так и с европейской стороны, в то время как в качестве положительных факторов развития сотрудничества гораздо чаще называются различные изменения, которые должны произойти. Иными словами, в качестве негативных факторов называется то, что есть, а в качестве позитивных – то, что еще предстоит сделать.

В качестве позитивного действующего фактора с беларусской стороны наиболее часто называется заинтересованность в сотрудничестве различных субъектов («власти», местных властей, отдельных организаций, «беларусов»). Правда, по поводу заинтересованности беларусских властей в сотрудничестве с Европой нет единого мнения: некоторые респонденты считают, что такая заинтересованность есть, другие же отмечают, что отсутствие интереса политического руководства страны к сотрудничеству с Европой является как раз одним из основных негативных факторов, тормозящих этот процесс. По некоторым оценкам, интерес беларусских властей в этой сфере является вынужденным, обусловленным негативными тенденциями развития отношений с Россией, экономическими проблемами и т.д. (при этом вся эта ситуация описывается как положительный фактор в развитии сотрудничества с Европой). Утверждения о заинтересованности в сотрудничестве (по крайней мере, по отдельным направлениям) местных властей встречаются несколько чаще, однако действенность этого фактора ставиться под сомнение самими участниками европейских проектов. Когда речь заходит о конкретных ситуациях взаимодействия, выясняется, что местные власти, даже будучи заинтересованы (на словах или в действительности) в реализации совместных проектов и программ, не предпринимают или не могут предпринять никаких действий без разрешения «сверху», а чаще всего вообще отказываются иметь какое-либо отношение к «сомнительным» проектам. При этом «сомнительным» по умолчанию является все, связанное с европейскими инициативами и финансированием (вплоть до экологических проектов), а если дело касается образовательных, просветительских, информационных программ, реакция местных властей становится предсказуемой почти на 100%.

При этом отмечается, что государственные чиновники попадают в двойственную ситуацию: с одной стороны, на уровне государственной риторики и спускаемых «сверху» указов постулируется необходимость расширения сферы сотрудничества с западными партнерами, привлечение средств иностранных фондов для решения конкретных задач, с другой стороны, участие в совместных беларусско-европейских проектах – дело не только хлопотное (особенно учитывая множащиеся бюрократические препоны), но и небезопасное. Поэтому любая инициатива в этой области, во-первых, должна пройти согласование на «высшем уровне», а во-вторых, даже при условии положительного решения, находится под жестким контролем властей.

Еще одним фактором, способствующим развитию сотрудничества со стороны Беларуси, является ее географическое (геополитическое) положение. Кроме того, одним из респондентов было высказано мнение, что позитивным фактором выступает то, что «беларусы ощущают себя европейцами», и еще одним – что в Беларуси есть сформированное гражданское общество, что способствует налаживанию сотрудничества с Европой. Безусловно, как первое, так и второе могло бы поспособствовать как собственно развитию Беларуси, так и улучшению отношений с Евросоюзом, однако на чем основаны подобные утверждения, понять сложно.

Что же должно измениться в Беларуси для того, чтобы ситуация в сфере беларусско-европейского сотрудничества перестала быть тупиковой и «процесс пошел»? В основном в качестве таких факторов предлагаются достаточно глобальные изменения: от «кардинальной смены общественно-политической системы» до «изменения законодательства» и «открытия границ» (что в нашей ситуации практически одно и то же). Часть представителей НГО (и особенно работников госструктур) связывает некоторые надежды с осознанием необходимости налаживания сотрудничества с Европой на «верхних этажах» власти, по их мнению, развитию сотрудничества поспособствовал бы «европейский выбор беларусских властей», «укрепление контактов между парламентами» (правда, не очень понятно, между какими), и вообще, в конце концов: «должны найтись благоразумные люди в руководстве нашей страны»! Также на развитие сотрудничества с Европой повлияла бы в лучшую сторону демократизация общества (два упоминания), разработка «правильной стратегии» сотрудничества, открытость и готовность к сотрудничеству (без уточнения субъекта), налаживание культурного обменами между странами. Два раза в качестве позитивного фактора было упомянуто возможное открытие делегации Еврокомиссии в Минске (правда, как-то неуверенно – дословно: «Может быть, открытие делегации ЕК в Беларуси будет способствовать… если она все-таки откроется…»).

Список факторов, оказывающих негативное влияние на развитие сотрудничества с Европой, гораздо длиннее и насыщеннее, при этом только два высказанных суждения касаются возможности дальнейшего развития ситуации, то есть того, какие изменения в Беларуси могли бы затормозить процесс сотрудничества в будущем – это «укрепление тоталитарной системы» и «жесткие ответные шаги власти на попытки демократизации». Факторы, оказывающие негативное влияние на развитие сотрудничества Беларуси и Европы на сегодняшний день, по сфере действия можно разделить на три большие группы. В порядке убывания частоты упоминаний, это: препятствия на уровне государственных структур (и вообще на уровне государственной политики), проблемы развития третьего сектора и гражданского общества Беларуси, и, наконец, состояние массового сознания населения РБ. Кроме того, в качестве негативного фактора одним из респондентов было названо «отсутствие политического самоопределения Беларуси». Полагаю, это относится к Беларуси в целом.

На уровне государства и государственных структур негативные факторы фиксируются как на уровне конкретных целенаправленных (можно сказать даже «злонамеренных») действий, осложняющих реализацию сотрудничества с Европой (выставление барьеров и препятствий организациям-участникам совместных проектов, преследования и прессинг по отношению к активным участникам процесса сотрудничества, тотальный контроль деятельности организаций третьего сектора и т.д.), так и на уровне констатаций состояния системы государственного управления и проводимой государственной политики («бюрократизм», «отсутствие интереса к сотрудничеству», «правовой нигилизм на всех уровнях власти», «отсутствие грамотных дипломатов», «отсутствие доверия беларусских властей евроструктурам» и др.). В принципе, основной массив высказанных суждений по поводу препятствий на пути развития сотрудничества Беларуси и Европы так или иначе связан с негативной оценкой государственной политики в этой сфере, то есть основным признаваемым «игроком» на национальном уровне сотрудничества опять же выступает «беларусская власть». Слабость позиций третьего сектора в Беларуси признается некоторыми представителями НГО, например: «Даже если бы все беларусские организации объединились, вряд ли бы даже они все вместе смогли изменить ситуацию с регистрацией проектов: разные весовые категории у государства и гражданского общества».

Несмотря на это, в списке негативных факторов, действующих на национальном уровне, можно обнаружить только четыре суждения, касающихся состояния третьего сектора и гражданского общества в Беларуси («отсутствие единства третьего сектора», «отсутствие общественных объединений как политического субъекта», имитация деятельности некоторыми НГО, отсутствие политической элиты и экспертов в РБ), и четыре суждения относительно состояния массового сознания населения Беларуси (менталитет, стереотипность мышления, неуверенность в своих силах и т.д.). Такой явный «перекос» можно было бы интерпретировать как свидетельство благополучия и высокой степени развития третьего сектора и гражданского общества, если бы не тот факт, что среди позитивных факторов, способствующих развитию сотрудничества, они упоминаются также редко, как и среди негативных. Если же вспомнить о том, что при анализе конкретных шагов в развитии беларусско-европейского сотрудничества в качестве основного (и едва ли не единственного) субъекта, за которым признается возможность влиять на ситуацию, выступает государство (в лице властных структур), то приходится признать, что на национальном уровне сотрудничества ни гражданское общество, ни НГО как выразители его интересов не представлены вовсе (более того, они не только не представлены в реальности, но, за редким исключением, отсутствуют и в мечтах, то есть, простите, в рефлексии ситуации).

Оценка факторов, которые могли бы способствовать или мешать развитию сотрудничества с европейской стороны, также не дает оснований для особого оптимизма. Из позитивных факторов, способствующих сотрудничеству в настоящее время, респонденты отмечают наличие политической воли к сотрудничеству, «демократизм Европы», то есть способность учитывать различные мнения, ответственность европейских партнеров, понимание стратегических и экономических выгод сотрудничества с Беларусью, а также выделение ресурсов на развитие этого сотрудничества. В качестве необходимых изменений, которые могли бы позитивно повлиять на развитие сотрудничества, отмечаются: увеличение количества и разнообразия программ для Беларуси, расширение «контактов с гражданским обществом», совершенствование визовой политики, разработка адекватных подходов (как вариант – «приход новых людей, отвечающих за Беларусь»), появление «интереса в Беларуси как к самостоятельному политическому субъекту» (последнее лично мне не очень понятно).

Основным негативным фактором, мешающим осуществлению эффективного сотрудничества, по мнению опрошенных, является непонимание европейским партнером реальной ситуации в Беларуси, ее культурной специфики, предвзятость и стереотипность восприятия по отношению к Беларуси. Это связано как с общекультурными факторами («разница менталитетов» и «особенности исторического развития Беларуси»), так и некоторыми технологическими аспектами в организации самого процесса взаимодействия, которые недостаточно проработаны. Одним из таких аспектов является отсутствие «грамотной аналитики» и мониторинга изменений, которые должны изначально закладываться в программу сотрудничества. Второй аспект связан с квалификацией и мотивацией чиновников и экспертов, непосредственно работающих в рамках реализации совместных проектов. Суждения беларусских участников сотрудничества по этому поводу разнообразны: есть чисто эмоциональные – «Нужны переговорные площадки, не только сайт, не только те набившие оскомину неэффективные эксперты, которые приезжают к нам из Европы, одни и те же десять лет подряд!», много оценочных суждений, сделанных на опыте предыдущего сотрудничества: «Что мешало в сотрудничестве? – в первую очередь, европейская бюрократия. Второе – этими вопросами не всегда занимались люди, компетентные в проблемах Беларуси. То есть вопрос компетентности тоже оставляет желать лучшего», «Иногда компетентность местных специалистов выше «второсортных» европейских, не самые светлые умы там идут работать в эту сферу», «Эксперты, которые приезжают в Беларусь – приезжают на три дня, видят тебя в первый раз и ты их видишь в первый раз». Одним из факторов, оказывающих влияние на эту ситуацию, признается специфика Беларуси и неумение (или нежелание) европейских чиновников и экспертов ее учитывать: «Очень часто мы сталкиваемся с недостаточно квалифицированной и заинтересованной работой со стороны непосредственных чиновников, которые этим занимаются. Дело в том, что работа по проблемам в Беларуси – она «штучная» – требует особого внимания, трудно планируемая, плохо прогнозируемая, соответственно для любого чиновника – это неудобно, потому что она не укладывается в привычные схемы, отчеты и т.д. Поэтому есть люди, которые заинтересованы, и готовы придумывать какие-то ноу-хау, подходить как-то творчески, но далеко не всегда», «А в Европе сидят простые чиновники, которые хотят просто реализовывать проекты, так как на них выделены деньги, им некогда разбираться в наших идеологических тонкостях». Встречаются и весьма категоричные заявления: «Смена экспертов, причем полная смена экспертов по Беларуси безоговорочная, это первое, что нужно сделать».

Вторым по частоте упоминания фактором, тормозящим процесс беларусско-европейского сотрудничества, является бюрократизм европейских структур, низкие темпы регистрации проектов, и вообще общая «заторможенность» коммуникационных процессов при обилии бумагооборота. Кроме того, встречаются суждения о том, что Европа навязывает Беларуси свои интересы, не имеет целостного видения развития процесса сотрудничества и поэтому не может осуществлять последовательную политику по отношению к Беларуси, «идет на поводу у беларусских властей». Присутствуют также отдельные обвинения в том, что за счет Беларуси лоббируются интересы других стран, а также в том, что некоторые организации-посредники действуют, мягко говоря, недобросовестно («Посредники, причем как организации, так и эксперты соседних стран (Польши, Литвы, Латвии), часто получая деньги для нас, получают их за нас»).

Визовая политика также является одной из наиболее проблемных областей, часто затрагиваемой респондентами. Проводимая ЕС на данный момент визовая политика вызывает у беларусских участников сотрудничества разные реакции:

-- недоумение: «Иногда непонятна и логика при выдаче долгосрочных виз – политические деятели оппозиции без проблем и без очереди получают долгосрочные визы для выезда в европейские страны, обычные граждане должны выстаивать в общих очередях. Почему я как лидер долгосрочного (2-хлетнего проекта) не могу получить визу на срок более 3-х месяцев?»;

• возмущение: «Меня ужасно напрягают всякие визовые режимы, которые они устроили во всех посольствах, кроме Шведского»;
• подозрения в неискренности: «Огромный барьер в развитии сотрудничества между организациями – это визы. Процедура получения виз становится все сложнее, несмотря на все заявления Евросоюза об открытости границ для простых беларусов»;
• предчувствие проблем в перспективе: «После того, как Литва и другие страны войдут в Шенген, встречаться с партнерами будет намного сложнее, сложнее что-то организовать и поехать».

Кроме того, визовая политика может быть рассмотрена и в более широком контексте, как один из элементов целостного процесса сотрудничества: «Если повысится стоимость виз и усложниться процедура их получения, это создаст еще большие препятствия для контактов между людьми. И власть с большим успехом будет формировать негативный имидж Европы»; «Первое, что приходит на ум – нужно упростить визовые процедуры, снизить стоимость виз, отказаться от «воспитательного подхода» в отношении беларусских граждан, потому что власть очень грамотно пользуется этим в свою пользу». Отсюда требования «… изменить визовый режим. Потому что сейчас прорваться куда-нибудь, кроме Литвы, можно только через знакомых оппозиционеров». Отметим, что проблема неадекватности визовой политики по отношению к Беларуси и необходимость ее пересмотра отмечаются и партнерами с европейской стороны, которые были опрошены в ходе проекта.

Отдельно можно выделить ряд суждений, согласно которым негативным фактором развития сотрудничества является поддержка Европой политических партий, «ориентация на поддержку «политических» НГО» («троянских коней», по выражению одного из респондентов), а также нежелание Европы сотрудничать с «беларусскими властями». При декларативном признании «демократизации» Беларуси как одной из целей сотрудничества и основного вектора политического развития страны, подобные заявления выглядят несколько странно.

Представления о конкретных шагах, которые должны быть сделаны Европой для преодоления сложившихся негативных тенденций, в принципе согласуются с общим видением ситуации участников беларусско-европейского сотрудничества. Здесь можно выделить несколько направлений деятельности. Во-первых, это пересмотр и корректировка позиции самой Европы и европейских структур, заинтересованных в сотрудничестве с Беларусью, выработка адекватных подходов, целостной и последовательной стратегии отношений как с государственными структурами Беларуси, так и с организациями третьего сектора. Правда, видение этой стратегии и приоритетов, на которых она должна быть основана, значительно различается. В целом здесь можно выделить три достаточно четко обозначенные позиции: сторонники первой считают, что Европа должна полностью отказаться от любых форм сотрудничества с «беларусским режимом» и направить свои усилия на расширение контактов с НГО и гражданским обществом Беларуси; в противовес им более «лояльные» к существующей власти сторонники второй позиции уверены, что необходимо в первую очередь «наладить диалог» с властями, «разделить социальные и политические программы», развивать сотрудничество по конкретным направлениям (наиболее «безопасным» в смысле удаленности от политического процесса) и вообще «не вмешиваться во внутренние дела Беларуси». Третья позиция представляет собой поиск компромисса между целями сотрудничества и условиями его реализации, по мнению ее сторонников европейская политика по отношению к Беларуси должна работать на распространение демократических ценностей и европеизацию Беларуси, на при этом проводиться, как бы это сказать, не столь прямолинейно. Инструментом разрешения противоречия между принципиальной невозможностью и объективной необходимостью сотрудничать с беларусским режимом здесь выступает экономическое давление и экономические же выгоды (так сказать, метод кнута и пряника). Реальное же сотрудничество по развитию гражданского общества и распространению демократических ценностей должно осуществляться посредством развития НГО, независимых СМИ и т.д.

Второе направление деятельности касается непосредственного взаимодействия европейских структур и фондов с организациями-участниками сотрудничества. Основными шагами в этой области должны стать, по мнению респондентов, пересмотр процедуры отбора и регистрации проектов, привлечение беларусских экспертов, включение представителей НГО и других заинтересованных сторон к планированию программ, повышение квалификации европейских чиновников, отвечающих за реализацию конкретных направлений сотрудничества. Особо следует отметить, что одним из направлений деятельности, которому, по мнению некоторых беларусских участников процесса сотрудничества, должно быть уделено особое внимание Европы, является формирование единства третьего сектора, «стимулирование выработки консолидированной позиции в Беларуси», что подтверждает как отсутствие такого единства, так и косвенное признание неспособности беларусских общественных организаций и объединений к самостоятельной консолидации и налаживанию отношений друг с другом.

Цели, задачи и обстоятельства деятельности организаций-участников беларусско-европейского сотрудничества: проблемы и перспективы

Следующий уровень реализации беларусско-европейского сотрудничества, анализ которого необходим для получения адекватного представления о процессе в целом – «организационный», то есть уровень деятельности конкретных организаций различного профиля, участвующих в совместных проектах. Цели и задачи организаций-участников процесса сотрудничества, которые были озвучены в ходе интервью, можно разделить на следующие группы. Во-первых, это доступ к ресурсам, в первую очередь – финансовым. Вопрос финансирования для беларусских НГО чрезвычайно актуален, и европейское донорство зачастую выступает основным (если не единственным) источником «выживания» общественных организаций, поэтому неудивительно, что эта позиция занимает лидирующее место в «рейтинге» целей (не могу удержаться от цитирования: «Каково Ваше отношение к сотрудничеству с Европой в целом? – Положительное. Потому что мы же за счет этого живем вообще»). Следующие две (по частоте упоминания) группы целей связаны с развитием самой организации-участника сотрудничества (расширение сферы деятельности, повышение профессионального уровня работников организации, укрепление позиции организации на международном уровне, развитие контактов, повышение авторитета на местном уровне и т.д.) и с освоением европейского опыта, применении его в развитии конкретных сфер деятельности (предпринимательское, женское движение, экология и др.). Несколько реже декларируются такие цели, как европейская интеграция (европеизация беларусского общества, интеграция с гражданскими институтами Европы, представительство интересов Беларуси в Европе, подготовка кадров для работы в Европе от имени беларусов) и построение демократического общества в Беларуси (развитие гражданского общества, гражданское образование, повышение правовой культуры и т.д.). Если вернуться к представлениям респондентов о целях беларусско-европейского сотрудничества в целом, нетрудно обнаружить, что градация целей на уровне организаций практически является отображением декларируемых приоритетных целей сотрудничества на национальном уровне, вот только «перевернутым» с точностью до наоборот. Очевидна «смена приоритетов», интерпретация которой требует перехода от анализа общих представлений участников сотрудничества к анализу соотношения представлений о различных аспектах деятельности в каждом конкретном случае.

Пространство деятельности, описываемое с помощью полученной в ходе интервью информации, задается рамкой беларусско-европейского сотрудничества, которая требует учитывать следующие контексты: беларусский, европейский, и, наконец, контекст сотрудничества, то есть совместной деятельности по достижению цели. Констатация очевидная до банальности, но, тем не менее, необходимая. (Например, как расценивать в таких рамках суждения типа: «Цели (сотрудничества) Европой не озвучены»? Одно дело, когда это суждение обывателя, ну, или президента РБ – имеют полное право, а совсем другое – когда это говорится с позиции участника беларусско-европейского сотрудничества. То есть цели партнеров не то чтобы не совпадают с нашими целями, а попросту неизвестны. В чем тогда сотрудничаем?) Учитывая заданную рамку, а также соотнося: цели деятельности на разных уровнях и оценку достигнутых результатов, анализ ситуации (обстоятельств деятельности) и предлагаемых способов ее изменения, а также ценностные и мотивационные аспекты, можно выделить следующие типы деятельности (или типы деятелей?), представленные в нашей эмпирической «базе данных».

«Узко специализированный». В наибольшей степени характерен для представителей организаций, занимающихся экологическими и гуманитарными проектами. Отличается низкой степенью актуализации представлений о целях, задачах и проблемах беларусско-европейского сотрудничества как такового, представления о целях сотрудничества (как с той, так и с другой стороны) ограничиваются экономическими аспектами и «обменом опытом» в конкретных сферах деятельности (вообще, термины «опыт» и «диалог» произносятся столь часто и в таких неожиданных контекстах, что становятся похожи на заклинания). Рефлексия ситуации в Беларуси отсутствует, фиксируется масса негативных факторов, затрудняющих реализацию целей, однако нет никакого соотнесения их между собой и с ситуацией в Беларуси (политической, экономической, культурно-исторической в конце концов). Отсюда – потрясающая наивность некоторых суждений (например: относительно программ обменов («культурных, исторических (?), языковых, любых» – «их нужно максимально расширять, если не выпускают нас – пусть к нам приезжают европейцы». И далее, видимо как следствие действия программ обмена (поскольку никаких других практических действий по работе с населением не предлагается) – «я верю, что через 5-10 лет у нас даже в глубинке не будут говорить, что кто-то «продался Западу», если сотрудничает с Европой».) Препятствия и затруднения в деятельности связываются, в основном, с бюрократическими препонами и формально-юридическими аспектами деятельности. Еще одним препятствием служит «политическая составляющая» процесса беларусско-европейского сотрудничества, которая вызывает раздражение и недоверие к Европе беларусского руководства и местных властей, что, в свою очередь, отражается и на других, «неполитических» проектах и программах (требование: «отделить политические программы от социальных» возникает именно в этом контексте). При этом необходимо отдать должное экологам и «гуманитариям» – насколько можно доверять информации, полученной в ходе интервью, они действительно «фанаты своего дела», искренне исповедующие те ценности, на реализацию которых направлена их деятельность, вот только отсутствие реальной оценки ситуации и способности выйти за рамки своей специализации не способствует повышению эффективности, а зачастую просто сводит результаты к нулю. Это связано и с тем, что пытаясь внедрить пресловутый «европейский опыт» в рамках экологических и гуманитарных проектов, беларусы иногда забывают, что эти проекты и рассчитаны на европейцев и в них имманентно встроены такие условия, как наличие местного самоуправления, сообществ, инициативности и ответственности граждан и т.д. и т.п., то есть всего того, что в Беларуси еще предстоит воссоздавать, реанимировать или вообще строить с нуля.

Впрочем, в рамках экологический и гуманитарной деятельности, которая действительно в принципе должна быть вне политического контекста, такое «самоограничение» объяснимо, но когда такого рода суждения начинают высказывать представители организаций, занимающихся «развитием гражданского общества», «правозащитной деятельностью», «интеграцией в европейскую систему образования», приходится переходить к двум следующим выявленным типам деятельности в рамках процесса сотрудничества, которые можно назвать «имитационным» и «избегающим».

Имитационный тип характеризуется явным несоответствием декларируемых и реализуемых целей и ценностей, когда, скажем, при декларации демократических ценностей и констатации наличия диктаторского режима в Беларуси, любая деятельность Европы по поддержке программ, направленных на изменение политической ситуации, расценивается как негативный фактор. При этом, как правило, отдельные суждения выглядят довольно рационально и иногда даже обосновано, но при соотнесении их между собой возникает нечто непредставимое. Впрочем, есть и «клинические» случаи – цитата: «Беларусские чиновники боятся сотрудничать с общественными организациями, они не знают, как это обернется, что это за организация, может это «троянский конь» какой-нибудь, проамериканский, их впустишь – а они начнут разрушать… чиновники тоже люди, они боятся принимать решения, брать на себя ответственность, нужно сделать этот процесс для них безопасным и комфортным». В качестве «стратегии» налаживания эффективного сотрудничества с Беларусью Европе предлагается установить «взаимовыгодные» отношения с официальной властью Беларуси, отказаться от попыток влияния на политические процессы и переориентировать свои усилия на сотрудничество в социальной и экономической сферах. При этом (явно или неявно) «игру» предлагается вести по «беларусским правилам»: «у нас вертикаль и никуда от этого не денешься». Сквозь демократическую риторику проскальзывают отдельные, довольно показательные фразы (цитата длинная, но без контекста не понять): «Были предложения работать не с беларусской властью, которая якобы нелегитимна, а с молодежью и местными чиновниками, но это бесполезно. Власть это тут же отследила и ввела драконовские меры по выезду студентов за границу – это была реакция на очередную попытку разложения молодежи»). Кроме того, постулируется необходимость отказаться от принятия во внимание оценок эффективности деятельности организации со стороны других общественных организаций (и вообще «советчиков из Беларуси»), поскольку они являются конкурентами в борьбе за финансовые ресурсы. Можно предположить, что именно эта борьба и является единственной реальной целью этого типа деятельности.

Следующий тип деятельности, который можно обнаружить в сфере беларусско-европейского сотрудничества, можно назвать «избегающим». При достаточно адекватном и рациональном представлении о целях и задачах сотрудничества на разных уровнях, он характеризуется разрывом между общим пониманием обстоятельств и условий деятельности в Беларуси и координацией собственной деятельности. Создается впечатление, что при переходе от анализа ситуации и стратегии деятельности на национальном уровне к уровню организационному, происходит некое неосознанное перенесение в «параллельный мир», где существует гражданское общество, влиятельные независимые СМИ, местное самоуправление и т.д. (в Беларуси же, по оценке самих респондентов, всего этого нет). Впрочем, на уровне анализа сложившихся в Беларуси условий объективная реальность время от времени властно заставляет «вернуться на грешную землю», но, к сожалению, это не приводит к изменению планирования дальнейшей деятельности и учету реальных обстоятельств [1].

И, наконец, последний из выделенных типов деятельности (в наименьшей степени представленный в «базе данных») – целерациональный (почти по Веберу). Характеризуется как четким пониманием и удержанием целей всего процесса, так и пониманием своего места в нем, учетом обстоятельств и ограничений, накладываемых, с одной стороны, контекстом европейских ценностей и имманентных проблем, заложенных в основы европейской политики добрососедства, а с другой стороны, актуальной ситуацией в Беларуси. В соответствии с этим идет и поиск средств и инструментов, способных инициировать движение в нужном направлении. В первую очередь постулируется необходимость выработки целостной долгосрочной стратегии сотрудничества, целостной – в смысле учитывающей разные сферы сотрудничества и обеспечивающей координацию и единство деятельности всех субъектов преобразований, как с беларусской, так и с европейской стороны, а долгосрочной в том смысле, что перспективы достижения целей признаются достаточно отдаленными во времени. Одним из первых необходимых шагов (в национальном масштабе) на этом пути является создание системы, обеспечивающей аналитику и мониторинг ситуации, как в сфере сотрудничества, так и вообще в сфере движения Беларуси к демократическим ценностям и преобразованиям, кроме того, необходимо создание института независимой экспертизы как внутри Беларуси, так и в европейских структурах и обеспечение публичности ее деятельности.

Конечно, представленные конструкты носят идеально-типический характер (в том смысле, что в чистом виде практически не встречаются в реальности), хотя первые два в значительной степени «списаны» с реальных кейсов (наиболее «идеальный характер» носит последний из выделенных типов), однако могут служить инструментом диагностики ситуации в беларусско-европейском сотрудничестве, корректировки направлений и выработки программ деятельности.

И последнее. В заключение интервью респондентам предлагалось представить себе, что у них есть возможность выступить с краткой речью в Европарламенте, чтобы сообщить европейцам все, что им (респондентам) заблагорассудится. Эффект потрясающий. В большинстве случаев в качестве содержания такой «речи» предлагаются либо констатации общих мест и предложения дружбы до гроба, либо вообще отказ от содержательных высказываний: «они и так все знают». Весьма незначительная часть тех проблем и драматических коллизий жизни Беларуси и третьего сектора, которые проговаривались во время интервью, попадает в эту речь. И это притом, что одна из наиболее часто фиксируемых проблем – отсутствие в Европе понимания реальной ситуации в Беларуси и сетования на то, что голос Беларуси не слышен в Европе и некому его донести. Выводы делайте сами.

1. Лирическое отступление автора. Среди проведенных интервью есть такие, читая которые, сам начинаешь чувствовать себя в параллельном мире. Такое ощущение, что где-то есть «другая Беларусь» – вполне европейская страна, самой большой проблемой деятельности в которой является некоторая недостаточность международных программ и отсутствие доступа к европейским фондам. Правда, в конце интервью вскользь упоминаются «некоторые экономические нестыковки и политические разногласия», но ведь «и Европарламент, и беларусское государство созданы для того, чтобы работать для населения», «поэтому в сотрудничестве нужно основываться на положительных тенденциях, а не на разногласиях». Честно говоря, просто завидовать начинаешь человеку. С другой стороны (наверное, именно от зависти) как-то не хочется этого человека отправлять с речью в Европарламент.