Владимир Мацкевич: Искусство полемики: от простого диалога к структурному

"Диалог", "переговоры", "разговор", "общение" - слова, которые все употребляют каждый день, и от постоянного употребления стираются смысл и значение этих слов. А когда слова теряют свое значение, народ теряет свою свободу, начинается хаос и безобразия.

С начала этого года я участвую в непрерывной полемике по поводу Стратегии, которую реализует группа общественных организаций и отдельных лидеров гражданского общества. В полемику втянуты разные силы и группы: это и политики, и блоггеры, и аналитики режима, и чиновники Евросоюза. Не вся эта полемика видна широкой публике - журналистам достаются только обрывки этой полемики, чаще связанные с какими-либо информационными поводами, или те фрагменты, которые СМИ сами организуют, давая слово тому или иному спикеру, организуя дискуссии в эфире или на страницах газет. Но это - именно фрагменты или обрывки. Кажется, никто не видит всей полемики целиком. Чтобы видеть ее полностью, нужно иметь схему, или карту, общественной дискуссии. Это трудно. Реплики в общественной дискуссии редко следуют одна за другой. Иногда между тезисом одного участника и ответом на него оппонентами проходят месяцы. Когда зрители и читатели уже успели забыть сам тезис и не понимают, откуда взялся ответ на него.

Мы реализуем Стратегию, которая уже по разному называется: то "Стратегия-2012", то Стратегия "Мы один народ". Но я напомню первоначальный текс, предложенный для широкого обсуждения, и обращаю внимание на подзаголовок в этом первоначальном тексте: "Стратегия-2012:  От диалога внутри демократических сил к диалогу с режимом".

Именно от диалога внутри демократических сил к другому диалогу - к другому, который мы называем переговорами. Переговорами между демократическими силами, которые должны договориться между собой, достичь консолидации, чтобы противопоставить оппоненту на переговорах единую консолидированную позиции. И не просто единую, а сильную позиции. А сила позиции определяет единство демократических сил. "В единстве - наша сила" — это звучит банально. Настолько банально, что к этому никто всерьез не относится. Разве можно всерьез обсуждать банальности? Но ведь единства не было и нет! Почему? Отчего? Да потому, что "ничто не обходится так дорого, как игнорирование банальностей".

Банально, что в дождь надо брать зонт, выходя на улицу. Его надо просто брать, а не обсуждать. Это было бы глупо обсуждать, топчась в сухой прихожей перед выходом на улицу, и поздно обсуждать, когда мокнешь под струями, выйдя на улицу. Есть вещи, которые надо делать, а не обсуждать. И эти вещи формулируются не для дискуссии, а для исполнения. Тогда, как относиться к тем, кто обсуждает то, что нужно исполнять? Думаю, что они просто уклоняются от исполнения, выискивая для этого благовидный повод.

Демократическим силам Беларуси, включающим в себя маленькую и слабую политическую оппозицию и чуть более широкое гражданское общество НЕОБХОДИМО ЕДИНСТВО ПОЗИЦИИ. Это - не гипотеза, это - не проблемный тезис. Это - банальность. С этой банальностью никто не спорит. Никто ее не берется опровергать. Но единство оппозиции, увы, по-прежнему существует в модальности необходимости и возможности, а не в реальности. Единство должно быть, - с этим все согласны. Единства нет, - с этим тоже все согласны. Потрясающее единство мнений!

Почему же нет того, с чем все согласны?

Проблема в том, что единство достигается только в коммуникации, т.е. в диалоге. А диалога-то и нет. Есть много монологичных высказываний. Когда все говорят и никто никого не слышит. Чтобы услышать друг друга, нужно согласиться на диалог. Когда один говорит, а другой отвечает. Отвечает на то, что сказал первый, а не произносит новый монолог о чем-то другом.

Чтобы вести диалог нужна элементарная коммуникативная грамотность. Это снова банальность. Но каждый вспомнить в своей жизни много случаев, когда диалог был не возможен, вспомнить много людей, про которых говорят: "Да с ним же невозможно разговаривать!" Что делать! Есть люди, умеющие разговаривать, и есть другие, принципиально не умеющие.

Так что же надо уметь?

В культуре накоплено множество гуманитарных знаний о коммуникации, о диалоге. А знание - сила! Этот афоризм принадлежит авторству Фрэнсиса Бэкона. Он же описал тех идолов, которые мешают людям вести коммуникацию и диалог. Это: "идолы рода", "идолы пещеры", "идолы площади (или рынка)" и "идолы театра".

Если применить учение об этих "идолах", или ошибках познания, к участника нашей многомесячной полемики, то это будет комплиментом. Те ошибки, или намеренные помехи коммуникации, которые сегодня в ходу имеют еще более примитивный характер, чем бэконовские "идолы". Бэкон описывал то, что мешает научному познанию. Применительно к полемике, эти же "идолы" могут быть протрактованы несколько в ином ракурсе.

"Идолы рода". Политики (речь идет о беларусских оппозиционных политиках) считают политику своей родовой принадлежностью. Калякин, уже почти два десятка лет возглавляя беларусских коммунистов (или "справедливомирщиков"), считает что он, безусловно, политик, признает таковым Лебедько, возглавляющего почти десятилетие ОГП, признает политиками бывших кандидатов в президенты. И все они считают, что политика - исключительно их дело. Ревниво относятся к любому другому, кто вдруг заявляет о себе на политическом поле. Они не рассматривают, что этот другой говорит или делает, они просто отмахиваются от него, считая его не политиком, чужим, человеком не их рода. О чем говорить с человеком "без роду, без племени". Так они относились в прошлом году к Некляеву: "Он - не политик!", и к кампании "Говори правду": "Это же - не политическая партия, а общественное движение!" Сегодня Некляев - уже политик, и он получил "прописку в племени", теперь он тоже заражен этим "идолом рода".

Господа политики, избавиться от морока, наводимого "идолами рода", очень просто: перестаньте думать, что вы родились политиками и останетесь ими, независимо от того, что вы делаете и говорите. Вы только постольку политики, поскольку ведете себя как политики. Но и любой другой, кто ведет себя как политик, есть политик. И если кто-то может говорить от бóльшего количества людей, чем вы, то он - больший политик, чем вы. Господа Бухвостов, Левкович и т.д., которых вы готовы признавать политиками, таковыми не являются, поскольку за ними нет людей. Как и Шушкевич с Казулиным - бывшие политики, а теперь просто ораторы. Зато некоторые лидеры НГО имеют куда больший вес, чем все члены "Шестерки" вместе взятые.

"Идолы пещеры". Описывая этот род ошибок, Бэкон апеллировал к метафоре Платона. Человек в отношении к реальному миру подобен тому, кто стоит спиной ко входу в пещеру и не видит того, что вне пещеры. Но люди, животные и вещи, перемещаясь вдоль входа в пещеру, отбрасывают тени на ее стене. Пещерный человек видит эти тени и по теням судит о том, что вне пещеры. Но тени и вещи, которые отбрасывают эти тени, очень сильно отличаются друг от друга. Наши политики, и не только они, судят о мире по таким теням. Вот я, например, отбрасываю тени: то тень методолога, которую наблюдатели в пещере вообще не идентифицируют, то тень политолога, как меня обычно высвечивают журналисты, то тень философа. На эти тени реагируют те, кого я как-то задел. Но реагируют и спорят с абстрактным политологом, а не со мной. Что Карбалевич сказал, что Мацкевич - какая разница, ведь оба политологи. Но Карбалевич один, и говорит он как одинокий (пусть и очень умный) политолог. А я вообще не политолог, хоть и говорю часто политологическим (точнее, теоретическим) языком. За мной стоит Консорциум беларусских и европейских НГО "ЕВРОБЕЛАРУСЬ". А это сотни людей. Активных и действующих. А "ЕВРОБЕЛАРУСЬ" проводит свою работу через Национальную платформу Форума гражданского общества Восточного партнерства, а это во много раз больше людей. Политики, неадекватно реагируя на меня, на мою тень, задевают всех этих людей, а потом удивляются, почему НГО с ними не считается.

Освободиться от "идолов пещеры" можно. Нужно только повернуться лицом к миру, к реальности. Относитесь к людям как к таковым, а не как к теням. Должности, профессиональные номинации, звания и статусы - это тени. И президенты бывают дураками, не говоря уж о лидерах партий. Глядя на людей, вы увидите много интересного, чего нельзя увидеть в тенях, этими людьми отбрасываемыми. Иногда слово журналиста, поэта, философа может перевесить все ваши заявления, декларации, манифесты.

"Идолы площади". Вот, как это описывается у Бэкона: "Люди объединяются речью. Слова же устанавливаются сообразно разумению толпы. Поэтому плохое и нелепое установление слов удивительным образом осаждает разум". Разумение толпы на площади (безотносительно к концепту "Плошчы", это просто апелляция к площадям средневековых и античных городов), или на рынке, не может быть критерием истинности ваших слов и правильности поступков. Сколько раз мне приходилось сталкиваться с этими «идолами»! Я прихожу к политику, лицу, принимающему решения, которые могут повлиять на судьбы страны, и делаю предложение. Делаю предложение ему лично, а он мне отвечает, что народ этого не поймет, что рабочим тракторного завода этого не объяснить. Но, ведь я же не к народу пришел, а к конкретной личности. И то, что я говорю, предназначено для ушей, ума и понимания этой личности, а не для народа. Вот про это и говорит Бэкон словами: "удивительным образом осаждает разум". Политик как бы живет чужим умом. Но пусть бы это был реальный чужой ум, а то ведь мнимый. Выставляя критерий «что думают и понимают рабочие тракторного завода», политики перестают думать сами, своим умом и головой. Забывая о том, когда они сами в последний раз разговаривали с рабочими тракторного завода! С этими "идолами" особенно часто сталкиваются социологи. Они приносят политикам результаты своих исследований о том, что действительно думают "рабочие заводов и др. социальные группы", а политики их отвергают, как недостоверные и несовершенные. На том основании, что вчера он "сам слышал в метро, что люди говорили...".

"Идолы театра". Современные люди привыкли к плюрализму подходов и теорий. Настолько, что перестали разбираться и выяснять, какой из подходов точнее, практичнее, ближе к истине. Но из множества подходов и теорий есть один, который ближе всего к истине и практичнее других, а все остальные - дальше и от истины, и от практики. И большинство людей руководствуются далекими от истины теориями, подходами. Не говоря уж о практической несостоятельности этих теорий. Но людям дорого их теории, дороже практики. Люди готовы раз за разом совершать одни и те же действия, как выученную театральную роль, независимо от эффекта и результата. Их актерские амплуа по жизни им важнее, чем результативность действий и поступков. Наши политики как плохие актеры исполняют свои сольные партии, независимо от обстоятельств, в которых оказываются. Независимо от того, что делают другие лица и субъекты. Время от времени они поют хором. Поют устаревшие песни, но они их когда-то выучили, а других не знают. Социал-демократы, либералы, коммунисты и националисты - это выхолощенные амплуа наших политиков, а не суть дела. Кто-нибудь знает, как Калякин развил бессметное учение Маркса-Ленина-Сталина? Кто-то может мне показать вклад Лебедько в либеральную теорию или философию? Или у нас кто-то из социал-демократов развил какое-нибудь социальное направление? Кто из них является автором, а не исполнителем? Можно даже не задаваться вопросом качества исполнения.

Остановить гипноз "идолов театра" можно только одним способом: отойдя от догматических сценариев и либретто, учиться критическому мышлению. Критическое мышление - это не тогда, когда вы кого-то критикуете, или вас кто-то критикует, это когда вы сами критически относитесь к тем абстрактным теориям, которые некритично усвоили в детстве или в вузе. Когда вы фальсифицируете свои установки и представления через эмпирику.

* * *

Люди разговаривали и общались всегда. Человек разумный потому и разумен, что он человек говорящий и разговаривающий. Но современные люди живут в эпоху, когда коммуникация имеет такое значение, которого у нее не было никогда ранее. Это не значит, что люди стали разговаривать больше. Может быть, даже наоборот, разговаривать и общаться мы стали меньше, чем наши предки. Но иначе.

Во-первых, коммуникация стала опосредованной. Доля телефонных разговоров и электронной переписки сейчас сопоставима или даже превышает долю личного общения. Сто-двести лет назад человек общался только со знакомыми людьми. Собственно общение и делало людей знакомыми друг другу. Сегодня мы постоянно находимся в контакте с людьми, которых никогда не увидим и не познакомимся лично. В социальных сетях нередко участники имеют сотни фрэндов, с экрана телевизора вещают медиа-персоны, деловые партнеры обмениваются письмами и принимают совместные решений ценой в тысячи и миллионы, никогда не заглядывая друг другу в глаза. Мы не знаем соседей по лестничной площадке в своем доме, но общаемся с теми, кто живет в похожих домах за тысячи километров.

Во-вторых, из коммуникации постепенно исчезают социальные атрибуты, которые раньше легко считывались и влияли на смысл и доходчивость слов. Например, авторитет. Когда люди не могли договориться в прошлые века, они шли к священнику. Поп, раввин, ксендз произносили слова, с которыми нельзя было не считаться. Для кого сегодня священник является авторитетом в значении слов? Профаны еще в первой половине ХХ века не смели оспаривать мнения признанных ученых. Ну а социальные различия ранее вообще кому-то позволяли нечто говорить, а кому-то запрещали это. Но эгалитаризм со времен Французской революции сделал свое дело. Сегодня мнение каждого, практически, равно мнению любого другого. Нет даже образовательных различий: то, что раньше могли обсуждать только люди со специальным образованием, теперь доступно для обсуждения всех и каждого. Коммуникация стала очищенной от социальных атрибутов и условностей. Это порождает множество новых проблем. Именно поэтому проблемы коммуникации занимают умы философов и мыслителей ХХ века. Это не только Юрген Хабермас, для которого коммуникация стала основным предметом философствования. Это не только Мартин Бубер или Михаил Бахтин, для которых диалог был основным предметом интереса. В этот ряд следует поставить и всю герменевтику, социолингвистику и многое другое.

Все это ведет к парадоксу. С одной стороны, сложная коммуникация стала повседневностью для всех, и все втянуты в сложную коммуникацию. С другой стороны, коммуникация стала недоступной для большинства людей, теперь коммуникации необходимо учиться. Учиться современной коммуникации, которая сильно отличается от непосредственного общения людей одного круга, соседской общины, одной культуры и социального статуса.

Интернет со всей остротой обнажил этот парадокс: при массовой компьютерной грамотности большинство пользователей коммуникативно безграмотны. Для отдельных проявлений этой безграмотности приходится придумывать специальные слова, возникает специальный интернет-сленг, категории которого не передаваемы обыденным языком.

Однако, если эти явления в Интернете уже хорошо знакомы многим, то в более традиционных сферах коммуникации это не так очевидно, хотя, там тоже самое.

И тотальная коммуникативная безграмотность создает широчайшие возможности для демагогов, манипуляции через СМИ, публичные мероприятия приобретают циклопические формы. Если Геббельс и Сталин могли оболванивать целые нации посредством радио, газет и "важнейшего из всех искусств" - кино, то в распоряжении современных демагогов куда более мощные технические средства: телевиденье и Интернет. Но гуманитарные технологии и пиар еще многократно усиливают манипуляцию и демагогию.

Демагог Античности и ХVIII века мог врать аудитории в несколько сотен человек, собравшихся на площади. Демагог XIX века врал через газеты для нескольких тысяч читателей. Демагог XX-XXI веков может врать миллионам. При большом желании и достаточной мотивации опровергнуть демагога Античности можно было, поговорив с каждым, кому он наврал. В XIX веке можно было написать опровержение в той же газете или в другой, которую читает аналогичная аудитория. Опровергнуть Геббельса можно было только получив доступ к национальному радио в Германии, но было невозможно, не разрушив всю государственную машину Третьего Рейха. Информационная война в ХХ веке стала составной частью просто войны, причем важнейшей частью. После Второй мировой войны информационная подготовка локальных войн стала такой же обязательной, как артподготовка для пехотного наступления. В конце прошлого века и в наше время войны стало возможным выигрывать только через контроль в информационном пространстве.

Мы живем в противоречивой стране. Беларусь - часть современного мира, и все пороки и достоинства информационной эпохи нам не чужды. Но мы имеем архаичное общество, страну с поголовно безграмотным населением. Безграмотным, поскольку беларусские читатели газет, зрители телевиденья и пользователи Интернета не оспособлены средствами отличать правду от лжи. Не оспособлены - т.е. не имеют способов различения. Не имея способов - неспособны. Чтобы такая способность появилась у потребителей информации нашей страны, их нужно учить этим способам. Изучив способы, человек становится способным.

Нужны способности отличать правду от лжи. Отличать демагогию от аргументов. И противостоять демагогии и лжи.

А где брать обычным людям такие способы? Где и у кого учиться?

Герменевтика очень сложна для людей с нашим школьным образованием, да и с высшим тоже. Логика - более традиционная дисциплина, но и ей учат не всех, а если учат, то для применения в узких областях. Математики, юристы, программисты обычно хорошо логически подготовлены, но только для работы в своих областях. Как только им приходится разбираться в смежных областях знания и деятельности, они не пользуются своими профессиональными знаниями, а скатываются к обычному обывательскому отношению. А если и пользуются профессиональными знаниями, то не умеют их распредмечивать, чтобы они были адекватны другой области знаний.

А ведь нужны еще знания из конфликтологии, да и многое другое. А этому практически нигде никого не учат. Мелкие и неглубокие тренинги для продавцов, на которых учат азам работы с возражениями, дают элементарные коммуникативные навыки, в основном, в психологическом оформлении проблемы не решают и безграмотности не ликвидируют. Да и годятся все эти элементарные навыки только в непосредственном общении лицом к лицу.

А современным людям приходится иметь дело со структурным диалогом, с общественной коммуникацией в ее самых современных формах.

Структурный диалог - это именно то, что предлагается в "Стратегии-2012:  От диалога внутри демократических сил к диалогу с режимом". Говорят, что идея перехода от обычных форм коммуникации к структурному диалогу принадлежит еврокомиссару Андрису Пиебалгсу. Мне уже давно не приходилось с ним разговаривать, хотя 20 лет назад мы плотно общались, когда он был министром образования Латвии. Но дело не в личном контакте, поскольку идея структурного диалога получила широкое (хм! широкое в узких кругах Еврокомиссии) распространение. Во всяком случае, и Штефан Фюле, и Кэтрин Эштон уже работают в этой парадигме, как и координационная комиссия Форума гражданского общества Восточного партнерства. А в Форум гражданского общества ВП эта парадигма и подход структурного диалога привнесены и продвигаются именно беларусской делегацией. Причем на хорошо разработанной базе Культурной политики. Структурный диалог мы продвигаем и в Беларуси. Поскольку альтернативой ему может быть только длительный регресс и деградация при сохранении нынешнего режима или гражданская война в перспективе.

Но до структурного диалога еще нужно дорасти. Куда уж нам, если мы и к простому диалогу не готовы.

К структурному диалогу могут подключаться только те, кто может вести обычный диалог в позитивном ключе. Но нельзя вести обычный диалог (к структурному диалогу это не относится) с собеседником, который постоянно уклоняется от диалога, а вынужденный в него вступать пытается манипулировать собеседником или симулирует его.

Что мы и имеем сегодня в Беларуси, и не только со стороны режима, но и со стороны эгоистичных оппозиционных политиков и несамоопределившихся представителей и лидеров гражданского общества. 

 

Опубликовано в персональном блоге Владимира Мацкевича в "Живом Журнале":
http://worvik.livejournal.com/265331.html
http://worvik.livejournal.com/265527.html