"Сквозь тернии – к визе "

В весьма нетривиальное дело превратился процесс получения белорусами въездных виз в Республику Польша. Из-за наплыва желающих и скорого увеличения стоимости разрешительных документов под дверями посольства Польши в Минске выстроилась очередь, живущая по своим законам и правилам. В духе советских времен толпа возродила должность «внештатного» сотрудника посольства и знаменитые именные гроссбухи. Освоить непривычную службу в минувшие выходные попытался корреспондент «Е».

Достучаться до небес

Рабочий день «внештатных» сотруд­ников посольства начинается ровно в полдень. На посту, который представ­ляет собой две прогнившие скамьи, они проводят круглые сутки: от заката до рассвета, когда наступит очередь следующего счастливчика. Попасть в число дежурных очень сложно. Возможность провести ночь под от­крытым небом в обнимку с толстыми общими тетрадями, древесными чер­вями и окурками – большая привиле­гия. Отмучавшись сутки, дежурный получает исключительное право по­дать документы на визу без очереди. Так что нестандартный набор ночных страданий пользуется у белорусов по­вышенным спросом.

Несмотря на то что помощников де­журные не берут, для корреспондента «Е» было сделано исключение. Благо на польскую визу я не претендовал, потому мое присутствие никоим об­разом не влияло на расстановку пер­сон в огромном списке ожидающих. Обычно на дежурство «внештатники» заступают поодиночке. Единственное послабление делается для семейных. Им разрешается дежурить парами, при условии, конечно, что на польскую визу претендуют сразу оба супруга.

Хранители

Главная задача дежурного – обе­регать и корректировать гроссбух, который одновременно является еще и символом «внештатной» власти. В двух толстых тетрадях – имена желаю­щих выехать в Польшу. В списке – фа­милии знакомых и даже выдающихся людей. Перед очередью все равны: чиновники и простолюдины. Особо звучных имен гроссбух не содержит, так как для важных персон очередей не существует. Но список очередников все равно впечатляет, впрочем, как и его доступность для любого желаю­щего. Не составляет никакого труда узнать, кто и когда собирается пере­сечь границу. В редком случае в графе напротив фамилии указана и причина выезда: смерть близких, желание по­пасть к детям и так далее. Но очередь слезам не верит.

– Дежурный ничем не может по­мочь, – уверяет Владимир, молодой студент, заступивший на долгождан­ную смену. – Любая несанкциони­рованная коррекция очереди может вылиться в мордобой или даже по­ножовщину. Были уже случаи. Един­ственный реальный способ продви­нуться вперед – это купить место в первой сотне или, если сильно по­везет, в десятке очередников. Места продаются редко, но шанс есть.

Стоимость скоростного продвиже­ния колеблется в зависимости от того, насколько велик разрыв между по­купателем и продавцом. Если между тем и другим маются 100-200 человек, то сумма сделки может составить по­рядка 50 долларов. Разрыв в несколько тысяч человек обойдется гораздо до­роже. По словам Владимира, ставки могут доходить и до тысячи долларов. Молодой студент уверяет, что продажа мест уже давно превратилась в при­быльный бизнес. Встать в очередь за визой может любой человек, которому некуда спешить.

– Через месяц-два он продает место и вновь встает в очередь. И так может повторяться до бесконечности, – го­ворит, попыхивая сигареткой, дежур­ный. – Работники польского посоль­ства смотрят на все это безобразие сквозь пальцы. В какой-то степени им выгодно, чтобы мы дежурили и кон­тролировали очередь. В противном случае под окнами посольства будут разворачиваться самые настоящие ба­талии. Конечно, гоняют нас. Но скорее для проформы, в основном за то, что курим или слишком натурально справ­ляем нужду.

Туалет для дежурных не предусмо­трен ни возле консульства, ни в его ближайших окрестностях. Тяжелее всего приходится ночью, когда зами­рает жизнь в расположенных рядом коммерческих и государственных учреждениях с их оборудованными уборными и буфетами. Справлять нужду многострадальным белорусам приходится не по-европейски: в ку­цых кустиках, просматриваемых по­сольскими камерами.

Питаются дежурные всухомятку. Рань­ше пробовали разжигать неподалеку от посольства костер, чтобы хоть как-то согреться и выпить чаю, но милиция за­претила. Разбивать палатки тоже запре­щено. Владимир с ужасом думает о том, что ждет коллег по гроссбуху зимой.

– Уже сейчас ночью зябко. Мне по­везло: есть авто, можно погреться. Другие же спят прямо здесь, на скаме­ечке. Отлучаться с поста нельзя. Могут прийти люди отмечаться. Не найдут дежурного, пожалуются – и плакала внеочередная подача документов. У нас действует закон толпы. Никто не застрахован от того, что на тебя натра­вят собаку или попытаются с ножом переместить фамилии в начало списка. Слава богу, что кошмар длится всего одну ночь.

По порядку рассчитайсь!

На данный момент в гроссбухе чис­лится более четырех тысяч человек. Все они обязаны отмечаться не менее трех раз в неделю. Желательно лично. Для иногородних делается небольшое послабление – им можно звонить на мобильный телефон дежурного, если, конечно, удастся достать номер. Добро­вольцы у дверей польского посольства меняются так часто, что иногда заполу­чить драгоценный номер просто невоз­можно. В этом случае жителю глубинки придется вновь ехать в Минск. Если в течение недели напротив фамилии будет стоять меньше трех отметок, просителя вычеркивают, а очередь продвигается на одного человека вперед. Владимир гово­рит, что очередь идет крайне медленно. В день работники польского консуль­ства принимают от 5 до 105 человек. Поэтому предсказать, когда подойдет очередь человека под номером 3567, не возьмется никто. Новичков дежурный настраивает на декабрь.

– Раньше не получится, – объясняет Владимир заплаканной пожилой даме. – Не могу помочь. Меня же разорвут. Днем нас уже обвиняли, что мы торгу­ем всем, чем только можем.

Когда посетительница уходит, Вла­димир объясняет, что единственный способ ускорить прохождение заклю­чается в вычеркивании проштрафив­шихся белорусов, которые забыли или не захотели отметиться.

– Сейчас как раз обсуждается вопрос, чтобы отметки ставились каждый день или даже по нескольку раз на дню. В таком случае отсев будет большим, а те, кому очень нужна виза, ее получат.

Справедливости ради стоит отме­тить, что еще месяца три назад полу­чить польскую визу было достаточно просто. Ни тебе очереди, ни суеты. К осени ситуация изменилась кардиналь­но. Над прогнившей дежурной скаме­ечкой ветер полощет объявления о по­дорожании въездных виз. Бумаги сулят введение новых тарифов уже с 15 янва­ря, аккурат когда в посольство, по рас­четам Владимира, войдет последний человек из нынешней очереди.

– Хотя к этому времени все может из­мениться. Вот была раньше услуга вне­очередного рассмотрения документов, а теперь отменили. Все стали равны: есть деньги, нет – стой в очереди.

Правда, несмотря на слова студен­та, официальные объявления обе­щали внимательное и внеочередное рассмотрение документов всего за 30 евро. Вероятно, из-за большого наплыва же­лающих посетить страну-соседку смысл в этой услуге отпал сам собой. Только объ­явление осталось.

Униженные?

Себя Владимир счита­ет счастливчиком. Пока не подвернулось дежурство, он честно отстоял в очереди несколько месяцев. Был уве­рен, что попадет в Польшу не раньше глубокой осени, а теперь, если все будет нор­мально, поедет в сентябре. Прогулку в Евросоюз Вла­димир уже сейчас при всем уважении к соседям называ­ет кошмаром. И не потому, что дорога сложная или люди другие. Для иностранца любое государство начинается с посольства. Сейчас для белорусов Польша начинается с зава­ленного мусором архитектурного ап­пендикса со сломанными скамейками и треснувшей надеждой попасть в го­сти вовремя. Многие из тех, кто стоит в очереди, считают себя униженными ежедневными звонками, приходами и скандалами, если дежурный вдруг за­был (или не захотел) поставить завет­ный плюсик. При этом и пожаловаться некому. До небес можно достучаться через толпу, а у нее – свои законы.