Что нового прозвучало в интервью «Вашингтон пост»?

В то время как Александр Лукашенко по телевизору рассказывал журналистке «Вашингтон пост» о диктаторском режиме США, какой бывает демократия и кто в Беларуси бандиты, некоторые не только слушали это интервью, но и анализировали.

Для тех белорусов, кто в минувшую субботу лег раньше спать, ушел в ресторан или случайным образом провалился в иную реальность, напомним, что по всем национальным телеканалам вечером транслировалось интервью белорусского президента Александра Лукашенко американской газете «Вашингтон пост». Глава государства весьма энергично рассказывал ошарашенной американке, как устроен мир, особенно та его часть, где находится Беларусь. По всему выходило, что политическая жизнь здесь устроена правильнее и справедливее, нежели, например, в США. Однако, чтобы понять, что нового рассказал в своем выступлении белорусский президент на этот раз, «Ежедневник» попросил поделиться своей точкой зрения по поводу интервью методолога, философа и политолога Владимира МАЦКЕВИЧА.

– Нового в этом интервью прозвучало немного, кроме, пожалуй, одиозных намеков на судьбу Обамы. Но это, скорее, попытка бессознательно проинтерпретировать какие-то аналитические и публицистические материалы о ситуации в США и в международных отношениях. В этом смысле из посылов, которые были сделаны в интервью, для иностранного читателя важны заявления о дружбе Лукашенко и Путина, то есть о прочном геополитическом альянсе Москвы и Минска. Также показательна попытка на фоне народных революций в арабском мире показать «мягкость» белорусской ситуации и ее либеральность, соответствие международными нормам. А все остальное – обычная риторика Лукашенко, обычное сетование по поводу двойных стандартов. Поэтому думаю, что внимательный слушатель или читатель увидит истинное лицо белорусской власти, почувствует ее психологический облик. Но ничего нового с точки зрения политики, думаю, благодаря этому интервью достичь не удастся.

– Но ведь прозвучало предложение сесть за стол переговоров с американским правительством по поводу судьбы белорусских политзаключенных. Можно ли его рассматривать в качестве инициативы при так называемом политическом торге? 

– Не думаю, что это яркий посыл. Скорее, это обычная риторика, форма риторической вежливости. Мол, да я готов к переговорам, но не более того. Потому что никаких реальных шагов, никаких намеков на готовность к таким переговорам сделано не было. Да и США не претендуют на роль переговорщика. Обычно такие переговоры ведутся с внутренним партнером при посредничестве международных структур или западных государств. Но Александр Лукашенко не приемлет никого в стране в качестве потенциальной стороны для таких переговоров.

– В интервью «Вашингтон пост» Александр Лукашенко очень часто, причем весьма эмоционально, отвечал вопросом на вопрос. Чем объясняется такая тактика и насколько она оказалась оправданной?

– Я бы не сказал, что отвечать вопросом на вопрос или претензией на претензию корректно. Притом что как раз таки интервьюер держалась очень корректно и отстраненно. Я думаю, что за прозвучавшими ответами стоит установка, которая была у Лукашенко до 19 декабря и от которой он не избавился до сих пор. Она состояла в том, что Европа и международное сообщество закроют глаза на возможный силовой разгон протестных акций в Беларуси, если применение силы будет обоснованно. И в этом плане Александр Лукашенко хотел ухватиться за те хулиганские действия с битьем стекол, для того чтобы показать миру, что у него был повод для применения силы. Но поскольку применение силы вкупе с волной репрессий оказалось совершенно несоразмерно акции протеста, то белорусская власть пытается отыгрываться: мол, и на Западе разгоняют демонстрации. И она до сих пор пытается разыгрывать этот аргумент по поводу двойных стандартов, так как других аргументов просто нет. Ведь чаще всего к приему ответа вопросом на вопрос публичные деятели прибегают тогда, когда им нечего отвечать.

– На какую аудиторию все-таки было рассчитано это интервью: на американцев и представителей западных стран, которые читают «Вашингтон пост», на россиян или же на белорусов, которые посмотрели это интервью по телевидению?

– Содержание интервью было двунаправленным: с одной стороны, на белорусский электорат, с другой – на западного потребителя. На российскую аудиторию оно нацелено не было. Сам же факт этого интервью и его наполненность были очень важны для внутренней пропаганды, чтобы продемонстрировать непреклонность белорусского политического курса.

– Способна ли беседа белорусского президента с журналистом «Вашингтон пост» изменить отношение на Западе к нашей стране в лучшую или худшую сторону?

– В худшую, по-моему, уже некуда. Я думаю, что оно будет услышано правильно. Думаю, что это интервью не удалось Лукашенко. В том смысле, что он не смог добавить позитива в восприятие Западом ни его самого, ни страны, ни режима, ни происходящих здесь событий.

Андрей Александрович, "Ежедневник"