Парадоксы: в экономическом кризисе или в экономическом мышлении?

У людей существует потребность в понимании. Человеку свойственно понимать, стремиться понимать то, что с ним происходит. Экономика, как и политика, касается всех и каждого. И экономика, как и политика, складывается из того, что мы все вместе делаем, производим, обмениваем и потребляем. Классические либеральные теории учат, что люди могут знать и понимать только то, что делают сами, а уже рынок отрегулирует все остальное. Теории предпринимательства предполагают, что некоторые люди могут понимать и то, что делают, желают, и потребляют другие; предпринимая активные действия на основе такого понимания можно получить предпринимательскую сверхприбыль, как премию за правильный прогноз. Социалистические теории основаны на убеждении, что в экономике все может быть просчитано и спланировано, и хорошие управляющие могут хорошо и на всеобщее благо управлять экономикой. Однако ни одна из теорий не справляется с экономическими кризисами. Классические теории могут легко объяснить задним числом причины кризисов и описать их динамику. Социалистические теории всегда готовы ответить на кризис планом действий, и все эти планы сводятся к стандартному набору мероприятий по госрегулированию, национализации и распределению. Предпринимательские теории проанализируют и опишут опыт успешных менеджеров и предпринимателей, которые смогут использовать кризис с выгодой для себя. Но каждый работник, потребитель и владелец бизнеса хочет понимать, что происходит с ним, с его предприятием, с его зарплатой, с его потребительскими запросами, с его бизнесом. Что, когда и за сколько продавать и покупать? Где хранить свои накопления, куда вкладывать деньги? В ответ на такие вопросы и теоретики, и облеченные властью государственные чиновники только разводят руками. Особенно если экономика ведет себя парадоксально,  а действующие экономические факторы тянут в разные стороны.

А беларусская экономика парадоксальна. Она порой демонстрирует рост тогда, когда его нельзя ожидать, держится на плаву, когда крах кажется неизбежным. Но она же в стагнации, когда складываются условия для быстрого развития. Не случайно экономисты исследовательского центра ИПМ¹ назвали макроэкономический режим, установившийся в Беларуси, «режимом подавленного развития», в противопоставление «устойчивому развитию». Подавленное развитие в сочетании с парадоксами вызывает ряд наивных вопросов.

Главный парадоксальный вопрос последнего времени состоит в том, возможно ли для Беларуси создать зоны свободной торговли одновременно и с Россией (плюс таможенный союз с Казахстаном), и с Европейским Союзом? Можно двигаться на север, можно на запад, а можно даже сложить эти движения и двигаться на северо-запад. Но нельзя двигаться на востоко-запад. Эти направления исключают друг друга. В России расценивают беларусско-европейское сближение как предательство со стороны Беларуси. Может оно и так, но тогда почему премьер-министр РФ убеждает², что газ в Беларусь будет поставляться по старым тарифам, которые пусть и превышают внутрироссийские, но на много меньше общеевропейских. Раньше было понятно – газ поставляли ближайшему и самому верному союзнику по низким ценам в знак дружбы и с надеждой на Союзное государство. Почти фьючерсные поставки самим себе. Но почему теперь? За что такие льготы «предателю»?

А если вспомнить, что такое заявление российский премьер делает на фоне все еще не закончившейся «молочной войны», то все становится еще интересней. Почему Россия сопротивляется импорту беларусского дешевого молока на свой рынок, хотя его дешевизна во многом обусловлена дешевым же газом, который Россия экспортирует в Беларусь? В чем макроэкономическое значение товарного молока выше товарного газа? Российское экономическое мышление не менее парадоксально и загадочно, чем беларусское. Еще несколько лет назад московские аналитики пытались убедить нас и весь мир, что в Кремле установился самый прагматичный режим, что все российские нефте-газовые конфликты с Беларусью и Украиной не имеют политических причин, что это только экономика и прагматический расчет. Тогда в это не хотелось верить. А сейчас в это поверить невозможно.

Впрочем, ни российские, ни беларусские действия не лишены прагматики. Беларуси очень нужен российский рынок для экспорта молока и другой сельхозпродукции. Это понятно и прагматично, в этом легко просматривается и торговый интерес, и социальный. Но почему сопротивляется этому Россия? Неужели же из протекционизма? Неужели беларусское молоко подрывает российских производителей и они давят на свое правительство? Это тоже было бы понятно. Но, кажется, давление на правительство оказывается совсем с другой стороны. Беларусское молоко противоречит интересам тех российских импортеров, которые предпочитают возить молоко из близкой Финляндии, и очень далекой Новой Зеландии. Именно им не выгодно дешевое беларусское молоко, а не российским крестьянам, которые все равно не обеспечивают потребности российского рынка. И в «молочной войне» поэтому разыгрываются не столько экономические аргументы, сколько PR. Речь идет не о рентабельности, не о выгодности-невыгодности, а о санитарных нормах, качестве молочных продуктов, примесях и добавках. Именно это рассказывают наивным потребителям, и именно поэтому главным действующим лицом в «молочной войне» становится главный санитарный врач, а не министр экономики. Прием в России отработанный. Так, например, в давлении на Грузию использовался аргумент контрафактного вина. С этим тоже можно разобраться, и можно понять своеобразный прагматизм, пусть и не экономической, а имперско-политической природы.

Но газ? И отказ в кредитах, побудивший беларусское правительство обратиться за кредитами к Европе? Может, проще было бы выделить кредит, очень необходимый Беларуси для стабилизации, а покрыть его увеличением цены на газ? Беларусь, которой деньги нужны сейчас, расплатилась бы в течение нескольких лет, даже с учетом возникающей время от времени задолженности. Может быть, у России нет денег на кредиты именно сейчас? Но тогда почему они есть на строительство АЭС? Нет, умом российскую экономическую мысль не понять!

Однако нас интересует беларусская экономическая мысль, и меры беларусского правительства, предпринимаемые для стабилизации и выхода из экономического кризиса. Долгое время рост беларусской экономики обеспечивался ориентацией на российский потребительский рынок. Росла экономика России, Беларусь сбывала в Россию продукцию своей промышленности, получая оборотные средства, поддерживала на плаву доставшуюся от СССР индустрию и сельское хозяйство. Но российский рынок был открыт дешевым и не очень качественным беларусским товарам, пока Россия сама была бедна. С ростом доходов российские потребители меняли потребительское поведение. Средний класс стал переходить на потребление более качественных и дорогих товаров, а в сегменте дешевых и некачественных давно доминирует Китай. Поэтому рост российской экономики сокращает возможности для беларусского экспорта. Чтобы удержаться на российском рынке, нужно было модернизировать беларусскую промышленность. А для этого нужны инвестиции, причем немалые. В растущей экономике России даже были инвестиционные ресурсы, но российские инвесторы требовали приватизации беларусских предприятий. Беларусское правительство держалось до последнего, ограниченная приватизация несколько раз объявлялась, но так и не началась. Те сегменты российского рынка, на которых беларусские товары были конкурентоспособными, сокращались. Требовался поиск иных рынков. Ситуация еще больше обострилась с началом мирового экономического кризиса. Теперь российский рынок сокращается не только для дешевых товаров, но и вообще для всех. Парадокс ориентации Беларуси на российский рынок в том, что беларусскому экспорту в Россию плохо и тогда, когда российская экономика на подъеме, и тогда, когда она в кризисе. Нужно не просто искать новые рынки сбыта беларусских товаров, нужно уходить от ориентации на Россию, как на главного внешнеэкономического партнера³.

В поиске новых рынков Беларусь сначала обратилась к тем странам, потребители которых так же нетребовательны к качеству товаров, как и российские – к развивающимся странам третьего мира. Несколько лет беларусская политика была сосредоточена на странах Ближнего Востока и Латинской Америки. Но быстро выяснилось, что рынки этих стран не могут удовлетворить потребности беларусских экспортеров. Кроме того, в этих странах совсем нет свободных инвестиционных ресурсов, которые можно было бы привлечь для модернизации беларусской экономики. Инвестиционные ресурсы есть только в развитых странах. Но Беларусь испортила отношения со всеми развитыми странами.

И только встречное движение Европейского Союза в рамках Восточного партнерства отрывает Беларуси возможность попытки привлечь западные инвестиции. Но такая попытка наталкивается на новый парадокс. Экспорто-ориентированная беларусская экономика не может быть просто переориентирована с российского рынка на европейский – слишком расходятся потребительские стандарты и критерии качества. Западные инвестиции могут прийти в Беларусь только тогда, когда предприятия, в которые вкладываются деньги, по-прежнему будут сбывать свою продукцию в Россию. Но российский рынок сужается. Чтобы производить продукцию, потребляемую в Европе, нужно на порядок больше инвестиций. Но кто же станет давать больше, если и то, что менее рискованно, находит пока мало инвесторов? Для выхода на европейские рынки нужно не просто улучшить качество в рамках существующих технологий, нужно полностью менять технологии. Более того – не только технологии, но и социальные отношения в сфере производства и потребления.

Другой путь привлечения инвестиций – рост внутреннего потребительского рынка. Следовало бы развивать внутреннее потребление, снижать зависимость беларусской экономики от экспорта. Но рост потребления в стране зависит от уровня жизни. А уровень жизни в стране, где доминирует государственный сектор, напрямую зависит от зарплат. Рост зарплат ведет к повышению стоимости производимых товаров, которые некуда сбывать. Получается замкнутый круг. МВФ под выделяемые кредиты требует заморозить рост зарплат. Это разумно, дешевая рабочая сила – главный фактор конкурентоспособности товаров, производимых в развивающихся странах. Пока страна получает кредиты МВФ, ей не приходится рассчитывать на быстрый рост уровня жизни, и, значит, внутреннего потребления. Кредиты МВФ – это не инвестиции в модернизацию, это ресурсы для относительной стабилизации. В этой ситуации на модернизацию могут быть задействованы только частные инвестиции.

Могут ли частные инвестиции идти в государственный сектор экономики? Очень незначительные и, чаще всего, в добывающие сырьевые отрасли, но не в индустриальное производство и не в сельское хозяйство. Так, в очередной раз, на повестку дня выходит приватизация. Инвестор придет только в частный сектор экономики. А в Беларуси это где? Где в Беларуси частный сектор? Какова его доля в экономике?

В сельском хозяйстве доминируют колхозы. В производстве продовольствия тоже. Именно те редкие частные предприятия, которые есть в этой отрасли, и представляют интерес для инвесторов. Но этот интерес можно быстро погасить. В этом беларусское экономическое мышление не знает конкурентов. Стоит только лишить частные предприятия частной инициативы, например, лишить возможности распоряжаться прибылью⁴.

Неужели же приватизация такое сложное дело? Для беларусского экономического мышления кажется – очень сложное. Например, в Беларуси не существует единого мнения о том, что такое государственное, а что такое частное. Как иначе понять такое заявление чиновника: «Если у предприятия присутствует хотя бы небольшая доля государства, то оно относится к государственному (сектору)»⁵? Конечно, государство может иметь долю в частном предприятии, а частник может иметь долю в государственном. Но чтобы так?

Это почти невозможно понять. Хотя, возможно, что беларусские чиновники рассуждают так из самых добрых побуждений. Государственному предприятию беларусское государство не даст пропасть. Оно будет выделять даже банкроту государственной собственности средства на выживание. Возможно, это такой сигнал европейским инвесторам: «Вкладывайте деньги в предприятия с государственной собственностью и вы никогда не обанкротитесь в Беларуси»! Возможно, даже найдутся инвесторы, которые в это поверят. Только ни о какой модернизации при таких инвестициях речи быть не может.

Все-таки нужно хоть что-то понимать в беларусской экономике, чтобы можно было думать о будущем. Хотя бы о самом ближайшем. 

Владимир Мацкевич

[email protected]