Андрей Лаврухин: Речь идет об изгнании из ЕГУ принципа самоуправления

 

Горячая тема массовых увольнений в ЕГУ делает сайт  "ЕвроБеларуси" площадкой для дискуссий по данному поводу. Мы уже публиковали точки зрения преподавателей на то, во что мутирует ЕГУ, и кто находится в группе риска.

 

Еще один попавший под волну сокращений преподаватель вуза - доцент департамента социальных и политических наук ЕГУ Андрей Лаврухин рассказывает свое видение ситуации:

 

- Главной причиной увольнения преподавателей, занимающих принципиальную позицию по вопросу соблюдения законов Республики Литва и базовых принципов Европейского пространства высшего образования, является фундаментальный диссонанс между официальным статусом университета и сложившимися в ЕГУ практиками администрирования.

 

Согласно официальному статусу, ЕГУ - это общественная организация, которая финансируется европейскими правительствами и европейскими налогоплательщиками с целью продвижения европейских принципов и ценностей в высшее образование Беларуси.

 

Эта миссия ЕГУ, а именно - демократизация общества Беларуси через демократизацию высшего образования - признается и нарочито заявляется ректором и всеми представителями администрации на всех публичных площадках - как европейским, так и беларусским СМИ.

 

Более того, в одном из последних интервью немецкой газете DieWelt ректор Михайлов сделал достаточно смелое заявление о том, что в ЕГУ готовятся будущие элиты Беларуси. Однако сложившиеся практики администрирования находятся в вопиющем противоречии с заявленной миссией.

 

 

- ЕГУ ведет себя как частная компания, для которой волюнтаризм узкого круга руководителей - вещь вполне нормальная. Показательно в этом отношении заявление Председателя Управляющего Совета ЕГУ господина Таршица, который на требование сенаторов соблюдать Устав ЕГУ - конституцию любого европейского университета - ответил ссылкой на свой опыт сотрудничества с юридическим факультетом Санкт-Петербургского государственного университета, выпускниками которого, по его словам, являлись Ленин, Медведев и Путин.

 

Исходя из этого опыта, господин Таршиц констатировал, что могут быть разные точки зрения на необходимость соблюдения закона, а потому требование сенаторов - лишь один из вариантов законности, ведь жизнь меняется, и обо всем можно договориться.

 

 

- Эта тенденция девальвации законов и приватизации общественного проекта признается и юристами, которые в настоящий момент подали в суд на государственного Контролера по этике и процедурам Республики Литва: на очной встрече с преподавателями они постоянно ссылались на то, что ЕГУ является частным вузом. К слову, начавшийся судебный процесс ЕГУ против государственного Контролера по этике и процедурам, признавшего правомерность требований Сената (!) - красноречивое свидетельство тому, что никакой общественный контроль, в том числе со стороны государственных служащих Литовской Республики, ЕГУ не указ.

 

Создается устойчивое ощущение, будто у ректора и его коллег есть лицензия на беззаконие. Это ощущение разделяют все - и студенты, и преподаватели, и сотрудники, но они боятся озвучивать его публично из-за страха быть уволенными или отчисленными. В свою очередь, "заговор молчания" академического сообщества ЕГУ - гарантия комфортного существования администрации. Когда некоторые набравшиеся смелости преподаватели прервали его и сделали достоянием широкой общественности факт приватизации общественно значимого проекта, администрация ЕГУ не придумала ничего лучше как уволить "смутьянов".

 

 

- Запрос же Колбаско - всего лишь жалкая и неуклюжая попытка найти кулуарный компромисс: "вы молчите - мы даем вам работу и возможность оставаться в нашем проекте, вы произносите мысли вслух - мы вас увольняем".        

 

Очевидно, что зачистка на какое-то время "замирит" среду: неугодные уволены, остальные, смиренно согласившиеся на сомнительный конкурс и "успешно" прошедшие его, будут вынуждены и дальше блюсти "заговор молчания". Но до тех пор, пока в модели управления ЕГУ не произойдут радикальные изменения, связанные, в первую очередь с развитием институтов академического самоуправления (среди которых ключевую роль играет Сенат), ситуация будет лишь повторяться и усугубляться.

 

 

- Вопрос, однако, заключается в том, будет ли позволено администрации вести себя дальше так же, как она вела себя до сих пор? Стоит отметить, что последние репрессии имеют качественно новый уровень: уволены не просто преподаватели ЕГУ, но 6 членов главного органа академического самоуправления - Сената - (в том числе все его руководство) и 6 из 7 членов Управляющего Совета Профсоюза. При этом у всех этих людей (в отличие от увольнявших их администраторов!) есть солидный кредит доверия: в выборах участвовали 80% преподавателей и сотрудников ЕГУ.

 

По сути, речь идет об изгнании из ЕГУ фундаментального ценностного принципа Европейского пространства высшего образования - принципа самоуправления. Это очень серьезный вызов для университета, называющего себя европейским. Прежде всего, это вызов для академического сообщества ЕГУ: пойдет ли оно на компромисс с авторитарной властью или займет более принципиальную позицию в отстаивании своих законных прав и прав уволенных коллег, основанных на европейских принципах и ценностях?

 

 

- Это также вызов для демократически настроенных представителей гражданского общества Беларуси: "проглотит" ли оно очередной скандал вокруг ЕГУ или поставит вопрос о дальнейшем существовании ЕГУ ребром? Наконец, это вызов донорам: поверят ли они в старую легенду администрации о "временных проблемах в ЕГУ" или кредит доверия к руководству ЕГУ будет исчерпан?

 

От того, как ответят на эти вызовы три ключевых вышеназванных субъекта, зависит и ближайшее институциональное будущее ЕГУ: станет ли он колледжем, факультетом или беларусским Гарвардом.

 

 

- Процесс вытеснения беларусов с руководящих постов проходил в несколько этапов: сперва произошла ротация на уровне проректоров, затем - на уровне руководителей департаментов, а теперь подошла очередь преподавателей. Почему так происходит, лучше спросить у ректора и администрации ЕГУ. Нам же остается лишь гадать и довольствоваться вольными интерпретациями.

 

Есть версия, что это плата за нахождение ЕГУ в Литве (некоторые влиятельные литовские коллеги ректора профитируют на проекте). Есть версия, что из экономических соображений (содержать в Литве беларусов затратнее), однако она не очень убедительна, особенно если сравнить эти затраты с затратами на гонорары высшего руководства университета.

 

Наконец, считается, что с литовскими преподавателями и сотрудниками руководству университета работать легче: они не обременены ни историей ЕГУ, ни его значимостью для Беларуси.

 

Но я бы не сказал, что сам факт беларусского гражданства делает беларусских преподавателей экзистенциально более мотивированными, болеющими за судьбу ЕГУ и Беларуси. Сейчас, например, прошли конкурс многие люди, имеющие очень поверхностное представление об истории и миссии ЕГУ.

 

Более того, ценой прохождения конкурса для них стал отказ от институциональной памяти ЕГУ и памятования всех тех, кто в меру своих сил и способностей, на разных этапах создавал этот университет. Для этих людей ЕГУ - это лишь комфортные условия жизни, "стартовая площадка", дающая шанс повысить свои карьерные и финансовые возможности.

 

И, наоборот, на протяжении литовского периода существования ЕГУ были литовцы, которые приложили очень много сил и энергии для воссоздания ЕГУ в Литве. Среди ныне работающих в ЕГУ литовских сотрудников и коллег немало тех, кто искренне нам сочувствует и ощущает дискомфорт от абсурдных и несправедливых решений руководства.

 

 

- Проблема, скорее, в том, что в последнее время именно в руководящий состав ЕГУ попадают очень странные люди: с сомнительной репутацией и даже без опыта работы в вузе. И это не только литовцы.

 

Примечательно, что многие наши литовские и другие зарубежные коллеги (в том числе руководители департаментов!) не рискуют связывать свою жизнь и карьеру с ЕГУ на 100% и потому работают параллельно в других вузах и местах, что, как это ни парадоксально, существенно повышает их лояльность к решениям руководства: что бы ни случилось, у них всегда есть "запасной аэродром".

 

Это радикально отличается от положения беларусских преподавателей и сотрудников, для которых за сотрудничество с ЕГУ в Беларуси действует негласный запрет на профессию. Изгнание из университета порождает двойной запрет на профессию: не только в ЕГУ, но и в вузах РБ.    

 

 

- Если исходить из принципа автономии университета (а на нее ссылаются, в том числе, и доноры), то высшей инстанцией является академическое сообщество в лице своих избранных представителей и органов самоуправления (прежде всего, Сенат и Студенческое самоуправление). Если оно позволяет администрации вершить произвол, значит оно этого достойно. До тех пор, пока Сенат и Студенческое самоуправление отстаивает свои права и защищает принципы и ценности Европейского пространства высшего образования, у ЕГУ есть шанс на преодоление кризиса.

 

Но как бы ни была сильна автономия университета, его ответственность перед обществом никто не отменял. Прежде всего, перед гражданским обществом Республики Беларусь, во имя демократизации которого ЕГУ и получает право на существование. Согласится ли гражданское общество Беларуси с тем, что демократизировать Беларусь можно путем репрессий активных и критически мыслящих его представителей - вопрос открытый.

 

Наконец, открыт вопрос и для доноров (прежде всего, представителей Европейской комиссии, Северного Совета (NordicCouncil) и правительств ряда европейских стран): готовы ли европейские страны снисходительно отнестись к той вызывающей девальвации ценностей Европейского пространства высшего образования, которую демонстрирует ЕГУ?

 

 

- Уже идущие (в связи с увольнением Павла Терешковича и против Контролера по этике и процедурам) и готовящиеся (в связи с увольнением преподавателей) судебные процессы имеют, помимо формально-юридического, общественно значимый характер. Резонанс вокруг  этих дел может придать трем вышеозначенным вопросам должный вес и остроту.

 

ЕГУ, являясь одним из самых масштабных и долгосрочных проектов европейского будущего для Беларуси, поставил всех нас перед гамлетовским вопросом, затрагивающим не только его собственную судьбу, но и судьбу самого европейского будущего в нашей стране: быть или не быть? 

 

Имеет ли смысл обучать беларусов новым социальным практикам академического самоуправления без беларусов и без практик самоуправления?