Андрей Кудиненко: Кино — обанкротилось, создаем новый формат

Как заинтересовать беларусским кино остальной мир, соседей хотя бы? Кошмарный провал заказанного государством «Авеля», впрочем, предсказанный еще во время съемок, ставит крест на попытках прорыва кино Беларуси за пределы территории РБ? Государству вообще надо держаться подальше от кинопроцесса, да и вообще традиционное кино умерло — какой смысл прорываться с мертвым еще на старте продуктом, считает один из самых успешных беларусских режиссеров Андрей Кудиненко.

Все помнят успех его ленты 2004 года «Оккупация. Мистерии», из последних побед на счету у Кудиненко — гран-при программы «Омнибус» на XXIV открытом кинофестивале стран СНГ и Балтии "Киношок" в сентябре 2015 года. Причем гран-при за части проекта, который, по замыслу, остается все время открытым. Проект называется «Хронотопь», в нем могут участвовать люди из любого места мира, но при этом он — беларусский.

- Чтобы бы быть интересным иностранцу, нужно быть аутентичным, - говорит в интервью Службе информации «ЕвроБеларуси» Андрей Кудиненко. - Нужно сказать что-то свое. Самое главное — быть аутентичным, сделать свой оригинальный продукт, который при этом еще должен быть универсальным, понятным и другим, то есть аутентичным, но и космополитичным одновременно. Вот наш проект «Хронотопь» - об этом. Мы делаем некий беларусский дзен, причем в открытом формате, делаем не просто истории-анекдоты, а создаем такой современный визуальный код — хотим наслоить время и пространство этого времени. Беларусь же уникальна в этот период — есть две страны, которые ушли в экстаз безумия (Россия и Украина - «ЕвроБеларусь»), по-разному можно относиться к одной стороне и другой, но Беларусь — в зависшем, скажем так, виде осталась.

Как отмечает Андрей Кудиненко, его удивило совпадение взгляда на возможную миссию Беларуси, которое он увидел у Светланы Алексиевич.

- Я удивился, когда наш нобелевский лауреат Светлана Алексиевич сказала фразу, которую я тоже всем повторяю. Может быть, в нашем зависании есть какой-то смысл? Может быть, нам только время покажет этот смысл? Вот мы попали в такую кому, экзистенциальное болото — и висим в нем. Но в болоте хорошо сохраняются какие-то вещи аутентичные, ведь там может нетронутым лежать что-то долгие-долгие годы. Кто его знает... Только время покажет. Я считаю, что у Беларусь есть что-то свое, уникальное, нужно уловить это, сейчас зафиксировать это на уровне рефлексий. Что дальше случится — никто не знает, мир начал переформатироваться два года назад, наш мир — бывшего СССР, и все летит в тартарары... Чем это закончится? Мир стал другим. И это все — очень интересно. Поэтому я и говорю, что наш «Хронотопь» - это наша тема, это зависание. Мы пытаемся делать срез коллективного бессознательного, пытаемся найти приметы времени в том, что происходит сейчас, и это реально сработает через время. Мы, как Басё, который сочинял хайку, как и многие другие поэты, потом прошло время — и остался только Басё, который писал пространно о каком-то своем ощущении, но зафиксировал образ, некий визуальный код. И вот эти наши маленькие новеллы — это беларусский дзен. При этом универсальны, потому что не зациклены на язык, на историю-анекдот, это - не простая история коммерческого вида. Мы двигаемся в сторону современного искусства, которое уже и не кино в обычном понимании.

По мнению Андрея Кудиненко, «кино — оно обанкротилось, по большому счету, оно не задает большие темы, все говорят только о деньгах и т. д.».

- А я хочу, чтобы кино показывали в музеях, в галереях. Поэтому в проекте «Хронотопь» может быть и маленький фильм, и шесть новелл, он может быть бесконечным сериалом. Это открытый проект, в котором каждый может участвовать, люди снимают и каждый день, практически, присылают мне какие-то вещи. Это сетевой проект, который реально растет, формирует какие-то ассоциативные связи, такой вот непонятный компот: я составляю блок из пяти новелл, из семи — они по-разному тоже играют. Это попытка найти какую-то форму в этом мире, потому что деньги и прокат — ерунда это все сейчас, не работает уже. Прокат умер. Во всем мире умер. Аронофски, Содерберг, Скорцезе, Спилберг — все ушли из кино, все работают на коммерческих каналах. Получается что? Что в нашем мире может быть некая сериальность, протяженность, и второе — короткая форма. «Хронотопь» я поэтому и назвал еще кинотвиттером. Ты даешь маленький твит, он ретвитится и т. д., потом читаешь это все на уровне ассоциаций. И происходит какой-то срез времени.

Как утверждает режиссер, «найти новую форму подхода к зрителю, организации друг с другом — тоже задачи проекта «Хронотопь».

- Это арт-банда, если хотите, гильдия, артель. Люди хотят снять, арт-банда помогает. У тебя нет фотоаппарата — бери у нас, звук тоже сделаем. Нет машины? Привезем. Такое вот, прямо, народное кино. Ну и плюс потом продвижение по тем же фестивалям. Новелла Януша Гаврилюка поехала отдельно в Польшу — получила там приз, потом поехали в Анапу — пять новелл получили приз. Это не проблема даже бывшего СССР — это проблема сейчас мировая: как зрителю дать кино, как работать будут интернетовские вещи в кинопроцессе, как получать деньги прокатчикам в интернете, ведь в Америке-то уже получают — у нас не привыкли платить, все и всё скачивают. При этом проект не предусматривает ни в коем случае никаких отношений с государством, даже не предусматривает их и с продюсером. У нас есть благотворители, которые помогают небольшими деньгами, но во главу угла ставится принцип «не лезть в творческий процесс». Сам я сейчас себя в проекте могу назвать куратором, но не продюсером, может быть, модератором проекта. Я был на нескольких съемках, носил чего-то там, как рабочий, и даже не отвечал на просьбы режиссера о помощи: «Нет, давай сам». Делай, что хочешь, взял тему — варись в ней. Один съемочный день — максимум семь минут на выходе. Минимализм, радикализм и максимальная свобода.

P.S. В своем Facebook Андрей Кудиненко дает еще такое разделение понятий и определение проекта:

«ХРОНОТОП И ХРОНОТОПь?

Хронотоп -время и пространство(читай Бахтина)

Хронотопь - время, застрявшее в болоте, коме беларусского пограничья: не запад и не восток, не совок и не капитализм, не эйфория майдана и не фашиствующее упоение мерзостью, не прошлое и не будущее, не жизнь и не смерть - нежить».