Как создать думающее общество?

Владимир Никитин: Я глубоко переживаю упрощение и поглупление украинского общества - оно не думает, и я хотел бы этот процесс остановить . Я понимаю, что Запад в этом деле не союзник, и ищу средства выйти к иному видению и думанью. Глобализация держится не только на финансовой системе, но и на формах синхронизации, включения всех в единое время бирж, новостей, выборов… Отсюда и акцент на времени - здесь вижу интеллектуальный прорыв. И акцент на самоорганизации, а не мире культуры и предписаний. 

 

 Время - это, наряду с пространством, важнейшая форма представления природного или физического мира, некая субстанция, из которой состоит этот мир. Со временем можно производить всякие физические действия - сжимать и ускорять, двигаться в разных направлениях и даже путешествовать. Время измеряется независимым наблюдателем, и тысячелетия успехов инженерии и техники были связаны с точными измерениями времени. Такое представление является глубоко укорененным в современной культуре и, таким образом, является  основой для понимания мира для большинства наших современников в так называемых развитых странах.

 

Иное  представление: время - это глубинная грамматика, на основе которой мы строим языки и  высказывания об устройстве, прежде всего, человеческого мира. И физический язык представлений является только одним из многих. Время не измеряется, а именуется и соотносится. Хотя такое понимание достаточно очевидно и в своей речи мы говорим о персональных и культурных временах, об исторических формах понимания времени, школьные представления о физическом времени подавляют все остальные и поддерживаются авторитетом естественных наук.

 

Владимир Мацкевич: Ты употребил выражение «независимый наблюдатель». Независимый наблюдатель времени как-то соотносит себя со временем, или выносит себя за время, находится вне времени?

 

Владимир Никитин: Мы употребляем второе представление, и тогда твое время определяется твоим видением и языком. В этих рамках   может быть порождено множество моделей времени. Но до всяких моделей и временных логик разнообразие времени лучше всего проявлено в искусстве, прежде всего - в музыке и поэзии.

По мысли Бл. Августина, «время – натяжение души» и в душе зарождаются семена иных времен. Иное персональное чувствование времени, проявленное в искусстве, становится зародышем, фокусом творения новых видений, а потом и новых человеческих миров.

 

Способность творить есть способность активно жить во времени.

 

Мы полагаем, что кардинально меняется грамматика «временения» и, соответственно, представление о будущем или будущих.

 

Владимир Мацкевич: Грамматика или представление о времени. Представления всегда субъективны, грамматика же претендует на некоторую общность, если не объективность, то, во всяком случае на транссубъективность, метасубъективность.

 

Владимир Никитин: Да, если бы грамматика была единственной. А их может быть несколько. Первая, базовая грамматика - это именование изменений: эпоха Перикла или время Советов. Вторая грамматика - это изменение протяженностей в линейном времени, и мы в основном в нем живем, и третья грамматика, которую мы разрабатываем, - это грамматика возможностей или пустоты, как потенциального места для проявления возможностей.

 

Владимир Мацкевич:  Иногда говорят: «Мое (или наше, или их) время ушло или пришло», или «Кончилась-началась такая-то эпоха». О чьем времени ты говоришь? О своем, о нашем? Тогда кто это  - мы? Или речь о каком-то ином времени, наделяемом тобой каким-то качеством – «таком-то времени»?

 

Владимир Никитин: Для нас важен вопрос - как будет устроен глобальный мир, как мы представляем будущее, кто будет диктовать миру свои условия? И все упирается в то, как понимать и создавать время. Запад, задавая процесс глобализации, навязывает всему миру свой способ мыслить его и свои способы приводить множество культур и традиций к единому знаменателю через формы измерения времени и его наполнения. Мировые новостные сети диктуют всем, что есть важным, как наполнено мировое время, представляют его фрагментарным  и дискретным. Если же кто-то сможет преодолеть -  за счет своих и иных способов мыслить время -  нынешние формы синхронизации или тотальной "единовременности", та страна или культура сможет стать лидером современного мира. Ведь в истории человечества уже был ряд волн новой синхронизации на основе мифов, философий, религий, наук, технологий, и та цивилизация или культура, которая ее начинала, и была ведущей на то время истории.

 

В мире постоянно возникает "иное" со своим временем, и вся мощь идеологий и законов направлена на то, чтобы его умертвить или превратить в привычное, в культуру. Борьба за свое время - смысл сопротивления отдельных людей и групп в борьбе за свою независимость, за свой путь.

 

Владимир Мацкевич: Еще говорят о безвременье. Или, как Олвин Тоффлер, о футурошоке.

 

Владимир Никитин:  Кардинально, в протяжении жизни нашего поколения, меняются формы жизни и организации общества. Изменились скорость и сложность преобразований. Мы из мира стабильно динамичного переходим в мир быстрый, сверх динамичный и не стабильный – и это иной мир с иным мышлением и формами жизни.

 

В обществе медленных изменений устройство социума воспроизводится традицией и ничего существенно не меняется от поколения к поколению. Старшие, как носители опыта и традиций обеспечивали эту систему воспроизводства общества.

 

 Европейцы создали структуры динамического общества, рассчитанного на постоянное развитие. При этом содержанием образования стали разные проявления идеи законосообразности мира и этим задавалась определенность будущего и место образованного человека в социуме. Образование  менялось от поколения к поколению, но в рамках общей системы накопления и преобразования знаний. Учитель, как носитель знаний, всегда имел преимущество перед учеником. Ученик стремился приобрести знания, как условие продвижения в обществе. Поиск и производство знаний было престижным и интересным делом.  Профессионалами были те, кто знал что и как, имел картину целого через историю, теории и коммуникацию в профессиональном цехе. Профессиональные сообщества определяли уровень и качество проектов и их реализаций.

 

И вот на глазах нашего поколения все стремительно меняется. Идет падение престижа и учителя, и знаний. Исчезают умения у большинства людей читать и понимать сложные тексты. Социум становится другим. Мы жили в обществе знаний, а не переходим в него, как утверждают многие. Миф  знаний заменяется мифом информации.

 

Изменения стали не просто быстрыми – они происходят быстрее, чем сменяются поколения и при этом идея законосообразности мира уже не работает. Мир стал неопределенным.

 

Владимир Мацкевич:  «Грядущее настало. И оно переносимо!» -- написал когда-то Бродский. Четверть века назад, полвека назад методологи ММК как-то представляли себе будущее. Тогда будущим - по человеческим меркам, достаточно далеким, -  было время, обозначаемое цифрами, которые сейчас читаются как сегодня. Т.е. «то будущее» уже наступило. Оно каково? Таково ли, как виделось? Иное? Участвовали ли мы в нем, в его приходе? Или оно «обошло нас стороной». Или увлекло собой, как щепки в потоке.

 

Владимир Никитин:  В ситуации перелома нет тех, кто знает, как и куда двигаться, нет учителей – есть  опыт проживания в новых условиях и его рефлексия, обмен опытами, проектирование иного и попытки реализации этих проектов, исследование новых вопросов. И всем этим только и стоит заниматься. Но для этого нужно, чтобы в обществе кто-то думал, и вопрос о думающем обществе становится главным. Кто держит целое, кто обеспечивает изменения... Это заставляет рисовать иные схемы устройства общества не с точки зрения экономики или политического устройства, а с позиций организация процесса думанья.  Методологи были такой думающей группой, но постепенно замкнулись на своих средствах и перестали думать. Хотя за счет наработанных средств еще долго могут быть впереди.

 

Владимир Мацкевич:  Впереди кого? Если речь идет о эпохе перелома, переходной эпохе, когда все движутся в разных направлениях?

 

Владимир Никитин:  Впереди не «кого», а «в чем». Впереди в мышлении, в думанье. Думанье шире, чем мышление. Человек думает всем телом - руками мыслит, сердцем понимает, внутренностями рефлектирует и мозгом вычисляет. Машины вычисляют лучше, но они не знают когда надо остановиться и задать другие основания - человек это делает сердцем за счет эмоционального сдвига.

 

А чем думает общество, нужно ли думать всем или для этого есть думающие группы, и есть ли они в нашем обществе. Общество живет предписаниями, а кто их преодолевает и зачем? Мы убедились, что власть, бизнес, гражданское общество не думают - незачем!

 

Проблема в том, что изменилось время и задачи и нужны еще и иные средства. Средства понимания, мышления, думанья – это то, что находится в центре внимания методологии, то, что она разрабатывает.

 

Владимир Мацкевич: Я еще раз вернусь к субъективности времени. Время Перикла? Или эпоха Пелопоннесских войн? Или время Сократа? Если качественная определенность времени (и пространства - хронотопа) задается сердцем, если оно человеком определяется, то возникает проблема со-временности. Черчилль и Робер Шуман жили в 40-е годы. Но в те времена Европа была Европой Черчилля, как это воспринимали в СССР, или Европой Шумана, которая видна нам сейчас? А 70-е это время Брежнева, или все же Щедровицкого?

 

 Владимир Никитин:  Это зависит от того, кого ты считаешь для себя важным – может, это время поэтов или художников, может политиков. В этом суть персонализации времени - ты сам определяешь его доминанты. Для меня - время Щедровицкого, а для большинства - Брежнева.

 

Владимир Мацкевич: А теперь о со-временности! Мы все сейчас живем в одно время? Или наша со-временность (синхронизация гетерохронности) достигается нашими усилиями? Мы еще должны попытаться совместиться во времени. Тогда в каком? В чьем? Беларусы и украинцы сейчас современники?

 

Владимир Никитин:  Современники не обязательно в одном линейном времени - для меня Витрувий современник - я его часто перечитываю и толкую.

Синхронизация - важнейшая вещь, вопрос в основаниях - интеллектуальных или политических.  Если мы говорим о тех, например,  кому важна демократизация, то мы современники в погоне за ней. А с теми, у кого иные основания, мы, видимо, живем в разных эпохах.

 

А я живу в группе с амбициозной программой, и там для нее строю свое время. Но еще и в обществе живу, и с ним тоже синхронизуюсь, но выборочно. Да и еще со многими вещами. Дело в многофокусном мышлении, которое методологи называли "фасеточным".

 

Владимир Мацкевич: Вот об этой группе с амбициозной программой, о твоем времени (времени, хронотопе Никитина), хотя бы в нескольких словах.

 

Владимир Никитин: Давай я немного представлюсь, чтобы было понятнее.

 

В 2000-е годы - зам. директора и директор Международного центра публичной политики. Внедрял в странах СНГ западную технологию принятия решений, создавал аналитические центры. В 2008 ушел, поняв бесперспективность и все большее расхождение со своими представлениями. Делал предложения по новому городу и проектировал высшую школу архитектуры. Делал проект страны для Кыргызстана: от детских садиков для элиты до геополитики. Был модератором Курсов подготовки высшего управленческого резерва для России, создал с Ю.Чудновским проект Foundation for Future, который успешно развивается. Сейчас председатель правления Международного института исследования будущего. Начал развертывание образовательного проекта Персоналитет. Работаю в рабочих группах по новому космизму и гуманитарной политике... Основатель Киевского дискуссионого клуба дилетантов (10 лет более 200 заседаний) Президент Украинского педагогического клуба.....

 

И я с группой таких же озабоченных пытаюсь понять, как создать если не думающее общество, то хотя бы думающие группы со своей программой.

 

Владимир Мацкевич: Ну, что ж, надеюсь на твоей лекции услышать об этом больше. Принимая название твоей лекции «Думать временем», присоединяюсь – Давай думать вместе!