Елена Тонкачева: Четкая перспектива со стороны ЕС для Молдовы, Украины и Грузии важна и для Беларуси

О нас в медиа

Беларусская правозащитница Елена Тонкачева в интервью для "Свободной Европы" размышляет о возможных последствиях для беларусского общества российской агрессии в Украине и российской пропаганде, считает важным предоставление Евросоюзом четкой европейской перспективы для Молдовы, Украины и Грузии. Это, по ее словам, может стать лишним аргументом для представителей гражданского общества Беларуси, выступающих против режима Лукашенко. Тонкачева считает также, что накопленный Молдовой опыт в сфере законодательства и в реформировании институтов по европейской модели крайне ценен для Беларуси.

Председатель минского Центра правовой трансформации, активный борец за свободу политических узников режима Лукашенко, правозащитница Елена Тонкачева была выслана из Беларуси в начале этого года, формальным предлогом для этого стало превышение скорости на дороге.

22 июля Елена Тонкачева участвовала в публичных дебатах на тему потенциала гражданского общества Беларуси, организованных в Берлине. А после этого правозащитница поделилась своими мыслями с корреспондентом "Свободной Европы" Линой Грыу:

- Какие последствия могут иметь для беларусского общества агрессия России против Украины, а также аннексия Крыма?

- Беларусское общество неоднородно. Соответственно, отношение к российско-украинскому конфликту тоже неоднородно.

Т.е. та часть общества, у которой есть определенная установка на независимость страны, на гражданское участие, на необходимость политических и демократических изменений, вне всякого сомнения рассматривает ситуацию в Украине в связи с аннексией Крыма и поддержкой Российской Федерацией сепаратистов как потенциальную угрозу для независимости Беларуси. Причем уже независимости не только экономической, в которой мы перманентно находимся все годы независимости Беларуси, но и как потенциальную угрозу беларусской государственности.

По большому счету, я полагаю, что беларусская власть где-то на определенных своих уровнях тоже понимает эту угрозу, но разговаривать об этом прямо с обществом не в состоянии.

- Но угроза в чем?

- А скажите, может быть, кто-то предполагал, например, за год до событий марта прошлого года, что возможна аннексия Крыма? Вот я, например, и мои друзья и коллеги, в том числе из аналитических центров, таких прогнозов не строили. По большому счету, все оказались в ситуации, когда ты понимаешь, что так быть не может, но оно берет и случается!

И тогда ты начинаешь вспоминать, что в 2008 году в Грузии российские танки дошли до Гори, а до этого -  были события в Абхазии и Приднестровье, плюс к этому - начинаешь смотреть сегодня на ситуацию в Армении как на потенциальный заход примерно туда же. И все это, в общем-то, приобретает такой вид, что ты начинаешь думать: а чем ты лучше других? Чем ты лучше других, находясь вот в этой территориальной, во-первых, особенности, а во-вторых, будучи экономически серьезно зависимым и не имеющим достаточно четкой политической установки на государственную независимость.

Но это так только у части общества. Другая же часть общества находится во власти "российского телевизора", который работает и который смотрят. Вот эта часть общества даже не берется оценить или пытаться соизмерить, что то, что коснулось, к примеру, Украины, может коснуться и Беларуси.

Более того, эта риторика про "братский народ" и т.п., на мой взгляд, после того, что было предпринято против Украины, должна перестать быть хоть сколь-нибудь приемлемой. Потому что понятно: до какого-то момента - братский, а в какой-то момент - можно и вот так!

И, на наш взгляд, сейчас такой момент, когда беларусское правительство могло бы начать если не сотрудничество, то, по крайней мере, хоть какое-то взаимодействие с гражданским обществом страны. Потому что вопрос о сохранении независимости должен являться... Хотела бы сказать: "Являться для сложившейся нации", но, с политологической точки зрения, так нельзя говорить, потому что беларусская нация еще только в процессе становления. Так вот, вопрос о сохранении независимости должен являться консолидирующим процессом для нации. Но в Беларуси он таким вопросом не является и, наверное, не станет таковым. Скорее, беларусский режим сегодня пытается продавать возникшую угрозу Европе и немного торговать этой угрозой в отношениях с Россией. Это такая политическая игра, которая, в общем-то, не новая, просто этот повод таким образом используется.

И когда европейские политики говорят о том, что Минск выступил двигателем миротворческого процесса, для меня это несколько печально звучит, потому что никаким двигателем миротворческого процесса Минск не выступает. Минск просто предоставил квартиру для того, чтобы там могли собраться. Официальный Минск не стал хоть сколь-нибудь серьезным звеном в этом процессе.

И это тоже следует понимать. И та часть беларусских гражданских организаций, к которым принадлежу я, которая взаимодействует в рамках Беларусской национальной платформы Форума гражданского общества Восточного партнерства, не расценивает этот процесс в качестве серьезного сигнала официального Минска о том, что он готов жить в режиме диалогового пространства. Мы это не расцениваем так.

- Кстати, какую позицию, с вашей точки зрения, должен занять Евросоюз в отношении стран Восточного партнерства?

- Наблюдая за региональными процессами в рамках Восточного партнерства, наши ожидания как части беларусского общества таковы, что нам важно, чтобы сегодня Европа дала более четкие преференции и сигналы для Молдовы, Украины и Грузии.

Почему? Потому что если этого не случается, то нам достаточно сложно видеть перспективу европейских ориентиров для самих себя. Мы искренне на этом настаиваем, говорим об этом, в том числе, на различных международных площадках - о том, что для преодоления беларусского политического кризиса нам необходимо, чтобы со стороны Европы была обозначена четкая перспектива для Молдовы, Украины и Грузии. Потому что если ее не будет, то это затруднит наше собственное движение в сторону преодоления политического кризиса.

Тоже важно сказать, что, на мой взгляд, слабость гражданского общества - всех! - стран Восточного партнерства заключается в том, что мы не в состоянии быть более гуманистичными, чем правительства наших стран, даже на своей площадке - в рамках Форума гражданского общества Восточного партнерства. Потому что, к сожалению, до сегодняшнего дня на этой площадке не присутствуют коллеги из гражданского общества Приднестровья, Абхазии, Южной Осетии, Нагорного Карабаха и Крыма. На Форуме представлена молдавская делегация, но нет людей из Приднестровья, там есть грузинская делегация, но нет людей из Южной Осетии и Абхазии, есть украинская делегация, но нет людей из Крыма, и там есть армянская и азербайджанская делегации, но ни в какой из них нет людей из Нагорного Карабаха.

И тут есть смысл подумать над тем, насколько мы дальше смотрим, чем правительства наших стран. Я полагаю, что наши коллеги из перечисленных регионов должны быть нами приглашены для осмысления региональных проблем на равных. Если мы их забываем позвать, то мы поддерживаем вот это анклавное развитие ситуации, которое навязывает нашему региону Россия, и это есть крайне неверно.

- Вы сказали, что в Беларуси этот конфликт, ситуация в Украине, разделила общество надвое. Скажите, насколько, скажем так, велики эти части, и, по-вашему, какая из них может одержать верх в общественном мнении в Беларуси? Ведь думающая часть, как правило, в меньшинстве...

- Кто-то все равно должен выдерживать повестку, и я не всегда уверена в том, что в странах с неразвитой демократией последовательное реформирование происходит через большинство. Т.е. некое приближение к реформам и определение векторов развития все равно складывается в интеллектуальной среде.

Вопрос в том, в какой момент ты можешь предложить обществу четкую перспективу и начать говорить не только о ценностях, но еще и о перспективе развития. В Беларуси пока разговора между, скажем так, европейски ориентированной частью общества и его остальной частью почти не происходит, потому что каналы коммуникации крайне ограничены. Но в момент, когда нужно будет делать выбор, эта позиция будет безусловно ретранслироваться. Насколько мы сможем получить симпатии и поддержку людей, будет зависеть от нас в момент, когда это станет возможным.

- Скажите, а насколько велико в Беларуси влияние, как вы сказали,  "русского телевизора", российской пропаганды? Мы видели, какую роль она сыграла в Украине, ее влияние очень велико и в Молдове, а в Беларуси насколько это сильно? И можно ли с этим бороться изнутри? Могут ли европейские партнеры помочь и чем?

- В этой истории информационных войн, я полагаю, Россия чувствует себя победительницей и останавливаться не собирается. Значит, этому нужно что-то противопоставлять. И здесь без хорошей ресурсной поддержки со стороны международного сообщества, я полагаю, трудно будет этому противопоставлять качественный и четкий продукт.

И если, например, в Украине есть подход, связанный с ограничением вещания, и в Молдове, я так понимаю, тоже есть определенный к этому подход, то в Беларуси пока вообще не используют никаких фильтров, т.е. государство почему-то не видит необходимости в этом. Я не знаю, почему, но могу предполагать: потому что они там не ставят перед собой такой задачи. Но то, что гражданское общество и медиа должны всерьез работать над стратегией антипропаганды - это точно. Вопрос в том, насколько мы способны антипропаганду строить на качественном уровне, не скатываясь до методов, которыми пользуется российские пропагандисты.

- Программа "Восточное партнерство", о которой вы упомянули, сейчас находится в стадии продвижения. Какие самые главные моменты, самые важные для стран Восточного партнерства, нужно учесть для того, чтобы эта программа на самом деле стала действенной и более эффективной?

- Во-первых, я полагаю, что есть необходимость двух предложений внутри программы "Восточное партнерство", причем двух разных предложений: для Молдовы, Украины и Грузии - это должно быть одно предложение, и другое - для Беларуси, Азербайджана и Армении. Просто потому, что есть страны, которые, продемонстрировали стремление и определенную направленность на взаимные обязательства, и есть страны, которые этого не сделали. Соответственно, сегодня должны появиться эти два предложения.

При этом, что самое важное, эти страны должны сохранить общее пространство, т.е. мы не можем сегодня один тренд отделить от другого, потому что тогда многое теряем. В данном случае, если мы остаемся вместе, но при этом будем понимать, что есть два предложения, то тут имеется основа и возможности для совместной работы.

И это очень важно, потому что, например, есть масса примеров, в том числе с реформированием в Молдове, где мне сегодня важнее опыт молдавских коллег, чем коллег из Европы с их в чистом виде европейским опытом. Почему? Потому что опыт молдавских коллег дает мне возможность видеть модели, которые были взяты и уже работают, и это значит, что это реально, что это можно сделать.

Например, когда мы занимались законом об альтернативной гражданской службе в Беларуси, мы опирались на молдавский опыт, потому что в целом он укладывается в самый лучший европейский формат, и целый ряд программ, которые в Молдове на сегодняшний день работают, - это, на мой взгляд, хороший пример, где уже есть аккумуляция европейского опыта, есть применение в национальном формате и даже есть уже результаты, где можно было бы сделать по-другому. Для нас, например, это точка для развития, потому что есть то, что уже опробовано.

И посему для меня такой режим коммуникации даже более прагматичный в текущий момент, нежели прямая попытка заимствования опыта реформ и т.д. Я сегодня молдавского коллегу слушаю и понимаю, что человек говорит о том, что он сделал своими руками, и результаты, о которых он говорит, - это для меня результаты человека, который это сделал своими руками. На относительно похожей социальной, культурологической и т.д. основе.

Поэтому сохранение формата взаимодействия для меня крайне важно, но при этом я понимаю, что прагматичных предложений должно быть два. И то, как Европа сможет это совместить, - это вопрос. Но это вопрос, который для потенциального развития Беларуси имеет значение.

Программа "Восточное партнерство" организована таким образом, что, несмотря на то, что роль гражданского общества в ней зафиксирована, в частности, наличием упомянутого Форума, а также определенным образом поддержана ресурсно, тем не менее, влияние платформы неправительственных организаций на другие уровни Восточного партнерства (такие, как правительственные саммиты либо Парламентская ассамблея "Евронест"), очень ограничено, это как бы параллельные миры. И, в этом смысле, должна случиться некая реструктуризация, где поддержка правительств стран-партнеров со стороны ЕС должна ставиться во взаимозависимость от участия национальных гражданских сообществ в реализации правительственных программ, которые поддерживаются Европой. Вот этого пока недостаточно.