Владимир Мацкевич: Российские власти могут намеренно раскручивать Навального

Свой взгляд

Такое предположение высказал глава Рады Международного консорциума «ЕвроБеларусь»Владимир Мацкевич.

- Приговор Алексею Навальному показывает, что Россия, как и Беларусь не гнушается практикой уголовного преследования политических оппонентов. Можно ли говорить о перенимании беларусских методов восточным соседом?

- Давно отмеченное сходство беларусского и путинского режимов, а также давно замеченная практика перенимания Россией тех или иных форм управления и политического регулирования Беларуси все-таки не должны для нас закрывать разницу между беларусской политической практикой и российской.

Этих различий, на самом деле, достаточно много. Они связаны и с различиями между нашими странами, как таковыми, и с состоянием политической культуры. Но я бы отметил то, что в российской политической практике, даже когда перенимаются беларусские формы, они используются умнее, креативнее, с большей фантазией.

Беларусская политическая борьба как раз фантазией не отличается. Она очень прямолинейна, кондова и т.д. И если человека сажают – то его сажают. Если его потом в результате торга выпускают – то выпускают. Если давят – то давят. А в России пытаются в таких ситуациях разыгрывать какие-то более сложные игры.

И вот сейчас очень забавная ситуация с Навальным, который осужден, но выпущен. Это придает ему определенный имидж и статус в оппозиционной среде. И не исключено, что его таким образом намеренно раскручивают, как фигуру достаточно одиозную, скандальную, напористую, но в то же время безопасную для режима, чтобы каким-то образом аккумулировать вокруг него протестную часть общества. Но в чем долгосрочные цели этой игры мне из Беларуси сказать достаточно трудно.

- Беларусских политзаключенных власть отправляла за решетку, чтобы изолировать, убрать из политической жизни. С Навальным же российские власти поступили как раз наоборот – выпустили, чтобы он мог принять участие в выборах на пост мэра Москвы.

- Честно говоря, такая практика тоже в Беларуси отработана. У нас тоже были прецеденты, когда репрессии властей использовались для придания в оппозиционной среде авторитета некоторым людям. И потом они достаточно спокойно (насколько это возможно в Беларуси) продолжали свою деятельность. Другое дело, что такие случаи не становились распространенными и не тиражировались.

Не думаю, что и в России это может стать распространенной практикой. Это достаточно уникальные методы, и они не могут быть распространенными. На такую роль годится далеко не каждый оппозиционер. И здесь приходится, наверно, с очень большим сомнением относиться к таким предположениям и даже фактам.

И в Беларуси, и в России, да и в международной практике бывало часто так, что некоторых деятелей раскручивали внутри страны, чтобы впоследствии вытеснить их в эмиграцию. Там они, с одной стороны, привлекают к себе часть протестного электората. А с другой стороны, находясь в эмиграции, они совершенно бессильны что бы то ни было с этой частью общества сделать, кроме писания призывов, выпускания пара в свисток.

- Приговор Навальному вывел на улицы Москвы тысячи протестующих. В Беларуси все же такого не происходило. В чем тут причина: в различных ситуациях, или в разных технологиях, применяемых Навальным и беларусскими оппозиционерами?

- Давайте не забывать про историческую практику. В Беларуси за 19 лет происходили самые разные события. В том числе были и ситуации, когда освобождение оппозиционного деятеля вызывало бурную реакцию. Например, с радостью встречали Козулина, когда он выходил из тюрьмы.

Сейчас ситуация немного другая, потому что очень много было сделано и ошибок оппозицией, и достаточно провокативных ходов со стороны властей, когда многие политические структуры и лидеры были дискредитированы, и к ним не существует доверия и любви протестной публики.

Сейчас, даже те люди, которые сидят за решеткой, и к которым существует действительно позитивное отношение, например, Павел Северинец и Дмитрий Дашкевич, не являются очень влиятельными или не рассматриваются, как фигуры настолько перспективные, что вокруг них может собраться большая часть публики. Наверное, Северинец мог бы стать такой фигурой. Но именно в силу того, что он по большей части – фигура позитивная, привлекательная, то его и держат дольше всех за решеткой, чтобы не давать возможность действовать.

- Беларусские политзаключенные за время, проведенное за решеткой, чаще всего утрачивали свою известность, популярность в обществе. Может ли то же самое произойти и с Навальным?

- Во многом это определяется действиями, поведением, мотивацией самих этих политических лидеров. Вряд ли здесь исправительное учреждение или практика властей может всерьез оказать влияние на то, что будут делать эти люди после выхода из тюрьмы, и как к ним будут относиться.

Что касается Навального, то он – фигура очень неоднозначная. Я бы не сказал, что он - абсолютно позитивный лидер. Вокруг него много скандалов. И возможно, что у российских властей заготовлены какие-то ходы против Навального для того, чтобы поддерживать его на плаву, поддерживать к нему интерес, например, предъявлением очередного обвинения, и в то же время ограничивать его активность.

Как бы там ни было, но даже условная мера наказания, даже относительное пребывание на свободе все равно ограничивает политика в свободе его действий. Возьмите, например, Ирину Халип, которую освободили от отбывания наказания. Она не сидела в тюрьме, была дома, но, тем не менее, это было очень серьезное ограничение ее возможностей. Поэтому, как эмиграция, так и нахождение под надзором полиции – все это снижает потенциал и возможности для политической деятельности.

Возможно, что для Навального заготовлены какие-то узы, сдерживающие факторы, чтобы он вдруг не вырвался из-под контроля властей. Не думаю, что путинский или лукашенковский режим способны в таких ситуациях просто на гуманные поступки. Каждый поступок такого рода, как и освобождение политзаключенного, снятие обвинений делается ими не из гуманных соображений, а из соображений политической игры или политического торга.