Официальный Минск поддерживает контакты с ЕС

Об этом дипломат рассказал в интервью "Еврорадио".

 - Где вы сейчас, чем занимаетесь после отъезда из Беларуси?

  - Я никуда не пропал, я остался послом — титул остается, но работаю сейчас в Министерстве иностранных дел Швеции, в Стокгольме. И работаю в Департаменте Восточной Европы. В том числе немного по вопросам Беларуси.

 - За время работы в Беларуси вы выучили белорусский язык, интересовались нашей историей и культурой. Но у дипломата такая работа, что сегодня он в Беларуси, а завтра может быть направлен в другую страну. Не слишком ли вы "срослись" со страной?

  - Я семь лет жил в Беларуси, из них четыре — в качестве посла. За это время я успел сблизиться с белорусами, с Беларусью, с белорусской культурой. Я иначе не могу! Если я что-то делаю, то делаю это всем сердцем и всей душой. И я ни на каплю не жалею, что это сделал. Правда, когда уезжаешь, то покидаешь и всех тех людей, с которыми общался, дружил. Но ведь мир сегодня не такой большой, расстояния уменьшились, и твой отъезд не означает, что ты больше не можешь иметь контактов с это страной, с этими людьми. Поэтому я стараюсь не очень сильно страдать. Одно неприятно — мой отъезд был очень неожиданным, и я даже не смог нормально попрощаться с людьми. Правда, за время с осени я успел встретиться за пределами Беларуси с большим количеством белорусов. В Стокгольме и других местах.

 - Мне просто интересно: может так произойти, что вас направят послом в, к примеру, Монголию. Вы будете в таком случае изучать монгольский язык, их культуру?

  - Я пока не думаю о том, куда поеду в следующий раз. Но и там я буду стараться изучать местные традиции, культуру, язык. Правда, пока я планирую оставаться в Стокгольме. Хотя бы некоторое время — я не жил на родине уже 12 лет. Пора возвращаться. Я, кстати, и планировал это возвращение, но немного позднее, чем получилось. Для дипломата самое тяжелое — не переезд на работу в другую страну, а возвращение домой. Работа дипломата в столице своей родины отличается от работы в другой стране. Посол всегда в центре внимания и у него более четкие рамки обязанностей. Возвращаешься домой, в министерство, и попадаешь в совершенно другую ситуацию. Но, может, это и хорошо, надо к этому привыкнуть.

 - Часто ли к вам обращаются за комментариями как к эксперту по Беларуси?

  - Обращались очень часто осенью. Но я на то время довольно редко откликался. Сейчас обращаются реже, и теперь я время от времени откликаюсь на такие обращения. Знания о вашей стране здесь все же нужны. А после 7 лет жизни в Беларуси я надеюсь, что что-то все же понял — не могу сказать, что я все понял. Но какие-то ответы на какие-то вопросы, пожалуй, есть у меня.

 - А почему вы редко откликаетесь на просьбы "прокомментировать Беларусь"? Есть какой-то запрет руководства?

  - Запрета нет. Но ведь вы понимаете, что моя личность стала вызывать раздражение в определенных кругах в Беларуси. А зачем раздражение еще больше вызывать? Такая вот очень простая причина.

 - Знаю, что внешнеполитическое ведомство Швеции прилагает усилия, чтобы "разрулить" ситуацию, сложившуюся в последнее время во взаимоотношениях между нашими странами. Есть ли какие-нибудь сдвиги в этом?

  - Определенные контакты действительно есть. И я надеюсь, что будут какие-то сдвиги в ближайшее время.

 - На днях министр иностранных дел Беларуси встречался с представителем ЕС Гуннаром Вигандом. Может, это свидетельство того, что сдвиги есть, контакты налаживаются и, глядишь, Стефан Эрикссон вновь будет послом в Минске?

  - Контакты должны быть, и контакты с ЕС есть. Ну, к чему они приведут — увидим. Насчет своего возвращения не буду спекулировать — я думаю, вы прекрасно понимаете, что я не планирую в ближайшее время вернуться послом. Но очень надеюсь, что смогу вернуться в вашу страну. Правда, и это вопрос более далекого времени.

 - Отдельные эксперты говорят, что сейчас для Беларуси и ЕС наступило время "тайной" дипломатии. Это действительно так, или происходит только, о чем нам официально сообщается?

  - Слухи о каких-то разговорах и переговорах — это преувеличенно, такого нет. Имеющиеся контакты — о них хорошо известно. И естественно, что те страны, которые имеют дипломатическое представительство в Беларуси, имеют контакты в Минске с официальными представителями. Это их работа. Но нельзя сказать, что ведутся какие-то кулуарные и тайные переговоры — это я могу утверждать со всей ответственностью.

 - Также говорят, что Европа уже устала от "белорусского вопроса"...

  - Это действительно явление реальное, и оно понятно. Люди по-человечески устают, теряют надежду, что какие-то перемены возможны в некоторых странах. С этим надо бороться, надо, чтобы о Беларуси не забыли. В мире происходит много всего, ужасные конфликты и войны. В Беларуси ситуация не такая сложная, но она тоже достойна внимания. И надо добиваться того, чтобы Беларусь оставалась в повестке дня ЕС.

 - В продолжение: эта утомленность, якобы, приводит к тому, что руководство ЕС хочет переложить "белорусский вопрос" на плечи Кремля... А раньше ЕС готов был делать все возможное, чтобы Беларусь не отошла к России.

  - Так вопрос никогда не стоял, что Беларусь куда-то отойдет. Куда Беларусь денется?! Она находится там, где она находится, — между ЕС и Россией. Это такая судьба, пожалуй, не самая простая. И поэтому не соглашусь с тем, как вопрос поставлен.

 - ЕС упрекают в том, что, дескать, нет у него долгосрочной стратегии в отношении Беларуси. Это действительно так?

  - Я тоже неоднократно слышал этот упрек — что и стратегии нет, и второго, и третьего. Все это было и не один раз. Реальность меняется, и не все стратегии можно применять в жизни. Они, наверное, в чем-то помогают. Но все равно надо постоянно реагировать на происходящее. А здесь не всегда какая-то стратегия поможет.

 - А вы верите в предложенную ЕС программу по модернизации Беларуси?

  - Конечно, верю! Надо верить в некоторые вещи. Но это не вера в то, что эта программа решит все вопросы. Это способ предложить что-то положительное для Беларуси. Стоит пробовать все существующие пути, и все программы достойны внимания. Есть и другие программы. И одна дополняет другую. А вот какой-то "золотой ключик" — в это никто не верит.

 - Вы знаете, что отдельные люди до сих пор считают вас автором идеи "медвежьего десанта"?

  - Я говорил и могу повторить, что ничего общего с этими мишками я не имел и не имею. Люблю я мишек, действительно, и во время моей работы в Беларуси были проекты — литературные, детские книжки шведские, которые мы переводили на белорусский язык. "Малы і мядзведзік" — замечательная книжка. Был фильм-сказка "Маленькая калядная казка", где мишка играет главную роль фактически. Поэтому к мишкам я отношусь положительно, но к этой акции никакого отношения не имел.

 - У нас везде и у всех враги: 80% журналистов сотрудничают с КГБ, оппозиционеры — в большинстве агенты, дипломаты — все шпионы. Как вы относитесь к такому поиску врагов?

  - Я живу в стране, где спецслужбы никогда не играли большой роли. Не говорю, что их совсем нет, но в таком масштабе — точно нет! Я могу понять, почему появляются такие разговоры, такие подозрения, но я считаю, что они вредоносны. Все-таки, чтобы людей в чем-то обвинять, необходимо иметь доказательства. Пройдет время, откроются архивы — и тогда уже станет известно, кто был кем. А до того заниматься поиском врагов довольно бессмысленно.