Кто заказал и оплачивает революцию в Беларуси? Социолог о причинах беларусских протестов

Policy & Politics

Подписывайтесь на наш Telegram-канал «Думаць Беларусь»!

О причинах и заказчиках беларусских протестов «Сильные Новости» побеседовали с кандидатом социологических наук, старшим аналитиком Центра европейских трансформаций, руководителем проекта «Голос улицы» Оксаной Шелест.

— В начале мая 2020 года стала известна дата проведения президентских «выборов». У меня нет сомнений, что к таким серьезным политическим событиям для высшего руководства готовятся справки, аналитические записки о социально-политической обстановке или электоральной ситуации в стране. Не так давно была опубликована аудиозапись, где полковник милиции Карпенков после встречи силовиков с Лукашенко обронил такую фразу: мол, президент все знает, знает, кто всех здесь убаюкал. Можно предположить, что был такого рода доклад о ситуации в стране, и Лукашенко доложили, что беспокоится не о чем. Вот если бы вам поручили подготовить такую записку по ситуации на начало мая, чтобы вы в ней отразили?

— Сначала о том, кто кого убаюкивал. Вы абсолютно правы, что такого рода информация всегда собиралась, и социологические, и некоторые другие службы поставляют информацию о состоянии общественных процессов, и не только накануне «выборов». Это общая практика, однако, по рассказам некоторых коллег по профессии, я знаю, что в последние 3-5 лет у властей пропал интерес к объективной и актуальной информации, которую социологи могли бы дать. В этом смысле, закрытость, барьерность, нежелание понимать, что происходит в стране на самом деле, действительно была. В какой-то момент режим решил, что он укрепился настолько, что ему такого рода обратная связь не нужна. Создалось ощущение, что нежелательных и неприятных вещей никто не хотел слышать, и они «отсекались» еще на подходах к верхним этажам властной вертикали.

Можно было бы предполагать, что и перед «выборами» кто-то «убаюкал» вышеназванного кандидата в президенты, но я в это слабо верю. Почему? Потому что мы все видели, как проводилась т.н. «избирательная кампания».

Многие обращали внимание, что Лукашенко практически не вел избирательную компанию в традиционном для себя режиме. Он не ездил по предприятиям, колхозам, больницам с позитивной программой, ее вообще не было. Он ездил по военным частям, по местам дислокации спецподразделений, и было очевидно, что это подготовка к силовому подавлению сопротивления, которое возникнет после «выборов». Даже нарочито очевидно.

Это показывает, что на самом деле оценки ситуации, уровня поддержки режима были достаточно верными. Но вот масштаб и характер политической мобилизации в обществе был, возможно, недооценен, как и то, к каким последствиям приведет выбранная стратегия беспрецедентно жесткого подавления протестов в первые послевыборные дни.

— И все же, если бы вам поручили подготовить аналитическую записку по ситуации на май прошлого года, что бы вы в ней отразили?

— Аналитика, в моем понимании, это не просто описание ситуации. Аналитика — это то, что пишется для действующего субъекта, работа, в которой не только анализируется состояние процессов, но и даются рекомендации или показываются пути, по которым можно двигаться. Если бы я писала такую аналитику весной прошлого года, то выводы для режима были бы неутешительные.

Первое. Я бы написала, что последние десять лет беларусское общество развивается перпендикулярно развитию государственных институтов и той логике, в которой осуществляется власть в стране. О том, что в обществе за эти десять лет из года в год растет поддержка реформ в экономической сфере, общество хочет и требует реформ в сфере здравоохранения, образования, ЖКХ, во всех сферах, которые касаются образа, уровня и качества жизни людей. Поскольку таких реформ не происходит, а происходят лишь косметические изменения, которые выдаются за космические достижения, то неудовлетворенность властью растет.

Второе. Беларусы стали гораздо более эмансипированными. Это проявляется в развитии частного сектора, растет число людей, которые не зависят от госсистемы — и по факту, и по самоощущению. Они сами зарабатывают деньги, сами обеспечивают свое благосостояние, здоровье и образование. Традиционный патернализм, который привыкли приписывать беларусскому обществу, все это время снижается.

Люди готовы брать на себя все больше ответственности за свою жизнь и саморазвитие, а государство не только не стимулирует и не помогает им в этом, но и мешает. Беларусское общество развивается в том направлении, которое требует больших свобод, изменений и перемен.

Запрос на перемены, изменения в разных сферах, сильно вырос за эти десять лет, но до 2020 года он практически никогда не манифестировался в политическом поле. Отдельные всплески были, но всерьез этот эмансипирующий и набирающий силу новый беларусский «класс» не выходил на политическое поле.

Это всегда рассматривалось как часть «социального контракта» беларусского общества с властью, в котором власть позволяет достаточно свободы в экономике, сфере досуга и культуры, сфере образа жизни, но требует за это невмешательства в политические процессы. Долгое время этот контракт соблюдался, но рано или поздно должен был исчерпать себя. Просто в силу рассинхронизации процессов развития, когда общественное развитие движется в одну строну, а государственная система меняется в противоположном направлении, сдерживает развитие общества и становится ему помехой. Причем здесь речь не только об IT, инновационном бизнесе, частном секторе, это происходит на всех уровнях.

Это то, что я бы написала про долгосрочные факторы.

— А что касается краткосрочных факторов, которые вкупе с долгосрочными переполнили чашу терпения и привели к событиям после «выборов»?

— 2019 год, игра в «углубленную интеграцию» с Россией очень всколыхнули определенную часть беларусского общества, и это важная часть. Опросы фиксировали и общее снижение поддержки союза с Россией в обществе, но к массовой реакции это не привело. Однако угроза полной или даже частичной потери Беларусью суверенитета сильно всколыхнула бизнес и особенно новые индустрии. Люди в этих сферах прекрасно понимали, какие риски несет такого рода процесс. Они понимали, что будет, если мы «интегрируемся глубже», насколько их дело зависит от того, сохранит Беларусь суверенитет или нет. Это напряжение также не выливалось в политические действия, но четко фиксировалось к концу 2019 года.

Далее — реакция общества на пандемию и на действия беларусских властей. Весной 2020 года мы наблюдаем кризис институционального доверия, который и так характерен для Беларуси, где доверие к государственным институтам уже давно не очень-то высоко. На фоне действий и риторики власти в критической ситуации этот кризис доверия углублялся, но важно даже не это. Важно то, что на фоне снижения уровня доверия государственным институциям развивалась общественная реакция на ситуацию, по всей стране развернулись целые кампании солидарности и взаимопомощи. То есть, беларусы не только были недовольны властью, но и взяли решение проблем на себя. Доверие к источникам информации очень сильно перераспределилось, и опять же: дело даже не в том, что снизился уровень доверия к государственным СМИ (и так не очень высокий), а что независимые СМИ получили гораздо больший кредит доверия, чем имели раньше. Независимые СМИ, новые площадки, новые медиа, Telegram, превратившийся из мессенджера в полноценную медийную площадку, создали совершенно новую информационную ситуацию. Это гораздо более широкий круг пользователей и совсем другие объемы распространения информации, которая не контролируется и не цензурируется.

— И к каким бы выводам вы пришли в своей записке?

— Президентские выборы всегда являлись временем политической нестабильности. Это момент, точка, к которой привязывается политическая мобилизация. Исходя из ранее сказанного, в 2020 году уровень этой мобилизации должен был достигнуть масштабов, которых не было как минимум с 2006 года. Если бы я писала эту аналитику в конце апреля — начале мая, я бы писала, что единственным позитивным фактором для режима является отсутствие лидеров в политическом поле. Все предыдущие годы режим методично и технологично работал на недопущение формирования политического лидерства и появления национальных авторитетов в беларусском обществе. На момент объявления даты «выборов» людей, которое способны бы были вступить в политическую игру, на экране общественного сознания не было, поскольку воспринимать в таком качестве традиционную оппозицию уже давно невозможно. Однако было очевидно, что если появятся новые люди, на которых можно сконцентрировать общественную волю к изменениям, то ситуация становится плохо предсказуемой. То, что эти «выборы» обернуться высокой проблемностью для дальнейшего существования режима, было очевидно еще весной.

Накопленный потенциал показывал, что в обществе действительно велик запрос на изменения. А время для трансформации режима «изнутри», которой некоторые аналитики и эксперты очень ждали последние годы, к весне этого года уже не было.

Повторюсь, я думаю, что у режима картинка складывалась примерно такая же, хотя, возможно, основанная на других исходных данных, поэтому изначально был выбран вариант силового подавления сопротивления. Не заигрывания, не попытки мобилизовать какую-то часть электората, чтобы создать хотя бы иллюзию большинства и поддержки, как это бывало раньше, а сразу силовой вариант без игр в демократию.

— По событиям протестных дней после 9 августа. До «выборов» из уст властей звучала риторика о российских кукловодах, которые пытаются «дестабилизировать обстановку в Беларуси» и даже забросили бойцов частной военной компании, а после «выборов» стрелки перевели на западных кукловодов (польских, литовских, украинских). Кругом враги! Они платят, а наши «алкоголики, уголовники, наркоманы и проститутки», начитавшись деструктивных телеграм-каналов, рванули на улицы городов то ли революцию делать, то ли мятеж устраивать. Возможно, спустя годы мы узнаем, что это было и происходит.

— Это революция, я вам точно говорю. Сегодня в Беларуси идет противостояние общества и политического режима, который удерживается исключительно силовыми методами. Общество хочет сменить сам порядок осуществления власти в стране. Что это, как не революция?

— А революционеры — тоже люди, тоже кушать хотят. Для власти все просто: отловили якобы проплаченного, он на камеру раскаялся, сказал, что ему пообещали 50 рублей, и он пошел протестовать. Но я вспоминаю марш в Минске 16 августа, когда на улицы вышли порядка 300 тысяч человек. Это ж сколько денег надо было в революцию вбухать?

— Смешно. Рассказы о том, что половина протестующих наркоманы, а вторая половина — проплаченные, это чисто пропагандистская история, да еще и очень низкого качества. Так можно объяснять события людям, которые смотрят телевизор, в котором показывают, что на протест вышло 100 человек, а не 300 тысяч. Что и делала беларусская государственная пропаганда. И, конечно, им всем заплатили! Но любой, кто «смотрел в окно, а не в телевизор», видел масштаб протеста, и сам может оценить масштаб вранья пропаганды. Я, например, точно знаю, кто оплачивает беларусский протест.

— И кто же?

— Беларусский протест оплачивают беларусские налогоплательщики. Мы все платим налоги, на которые содержится система государственного управления, в том числе президент, его администрация, силовые структуры, армия и пр. Система государственного управления, которую мы содержим на свои деньги, сегодня вынуждает людей, которые хотят добиться реализации своих законных прав и свобод, выходить на улицу и осуществлять действия, которые запрещены административным законодательством. Чтобы отстоять свои конституционные права, они вынуждены выходить на уличные марши, устраивать забастовки, увольняться с работы, поскольку другого способа у них нет. Поэтому беларусский протест оплачиваем мы, беларусские налогоплательщики.

— Тогда «заказчиком» протеста выступил сам режим. Так получается?

— Если рассуждать логически, то кто платит, тот и заказчик. Это беларусский социум, граждане этой страны являются заказчиком на изменение государственной системы и политического устройства страны. Беларусское гражданское общество и есть заказчик этого протеста. Люди, которые хотят, чтобы их страна жила по цивилизованным нормам, являются заказчиками протеста, потому что другого способа переустановить этот порядок нет.

— Беларусы сами с усами, сами дошли до такой жизни, сами взбунтовались, а режиму нечего на зеркало пенять. А как же внешние силы?

— В беларусской революции 2020 года нет геополитики как фактора, который привел к протесту. Беларусский протест — это не против интеграции с Россией и не против движения на Запад. Это было очевидно с самого начала, когда мы делали опросы на улицах, мы специально интересовались этим аспектом, изучали его.

Люди, которые выходили на марши с требованием пересмотреть результаты «выборов» и изменения системы власти, вообще не имели в своей повестке вопроса «Запад или Восток». Такого рода вопросы отложены «на потом» той частью общества, которое стремится к изменению порядка в стране. И это очень правильно — потому что это вопрос демократического выбора, а никакого демократического выбора сейчас в Беларуси нет.

Но, конечно, внешние игроки разыгрывают свои роли, и они проявляются в оценке ситуации в Беларуси и поддержке той или другой стороны разворачивающегося политического кризиса. Сегодня есть Россия, точнее сказать — Кремль, который по-прежнему поддерживает режим Лукашенко, похоже, уже без особого энтузиазма, в раздумьях о том, как обеспечить этот самый транзит власти, но не находит пока приемлемого для себя способа. Кремль мыслит Беларусь в имперской логике, и потому нам не стоит рассчитывать, что он нас оставит в покое. И коллективный Запад — Европа и США, — который поддерживает устремления к демократическим преобразованиям с периодическими оценками ситуации нарушения прав человека, санкциями, поддержкой гражданского общества, т.е. тоже с традиционным своим «пакетом».

Но не это определяет сегодня ситуацию. Пока мы не растеряли накопленный потенциал, то, как будет разворачиваться беларусская революция и чем это все закончится, определяется не в Москве, Брюсселе или в Вашингтоне, а в Беларуси.

Подписывайтесь на наш Telegram-канал «Думаць Беларусь»: http://t.me/methodology_by!