Владимир Мацкевич — о том, как в штабе режима планируют проведение "выборов-2020"

1. Первое, что все они делают: анализируют и сценируют действия и возможности противника.

Разрабатывают сценарии за противника.

2. Второе, что они делают: собирают разведданные о том, что противник делает реально, что он задумал и планирует, чтобы знать, какой из разработанных сценариев противник будет реализовывать в первую очередь.
3. Третье, что они делают: разрабатывают план мероприятий, чтобы подготовиться ко всему, что предпримет противник, чтобы у противника ничего не получилось.
4. Четвертое, что они делают: разрабатывают план мероприятий на случай, если противник поменяет свои планы и запустит в реализацию запасной сценарий.

Так вот, отсюда вопрос: что они делают пятым пунктом?

Лидеры оппозиции не слышат аргументов и уже много месяцев говорят мне одно и то же, как и многие другие. У них самих нет ничего для подтверждения своей кочки зрения.

Поэтому я пишу не для них, а для "имеющих уши", умеющих слышать, видеть и понимать.

И вопрос ко всем, кто стремится понимать: "Что они делают пятым пунктом?"

А пока вы будете соображать, я раскрою содержание первых четырех пунктов.

* * *

Итак, план из пяти пунктов, конечно, упрощенный, но мы не в академии генштаба. Поэтому пойдем по этому плану. Как говорил гроссмейстер Тартаковер, лучше план такой, чем никакого.

Для начала сделаем несколько уточнений по самоопределению: кто мы, где мы, кто противник, как будем воевать и всякое такое.

А la guerre comme а la guerre. Это к любой войне относится. Но мы же не абстрактную войнушку ведем, мы на вполне конкретной "войне".

Карл фон Клаузевиц определил войну, как продолжение политики иными средствами. Так вот, мы о политике, т.е. о родовом понятии войны. Политики развязывают войну тогда, когда не могут достичь своих целей иными средствами, не боевыми. Средства разные, а правила одни и те же.

Итак, мы о политической войне, или борьбе. Но и это еще не конкретно. Политическая борьба бывает разнообразной. В условиях демократии политика — это одно, в тоталитарных режимах — другое, в современных авторитарных диктатурах информационной эпохи — третье.

Информационная война сопровождала горячие войны еще со времен каменных топоров и заостренных дротиков, но в ХХ веке информационная война стала главным "средством продолжения политики". Мы живем в эпоху ожесточенных информационных войн. Вот об этом и пойдет речь дальше.

Но и этого еще мало до полной конкретизации. К концу ХХ века и информационные войны усложнились и приобрели иной вид. Сейчас можно вести речь о консциентальных войнах — войнах за сознание и на плацдарме сознания. Общественное сознание становится театром военных действий.

Сделав эти уточнения, пойдем дальше.

Кто мы на этой войне (в политическом противостоянии диктаторскому режиму, в информационной войне против демократов, националистов и т.д., которую развязал режим, в консциентальной войне, где разрушают сознание противника)?

А кто мы можем быть на войне? На войне есть две враждующие армии и претерпевающее их присутствие население — жертвы этой войны.

Итак, кто мы:

1. Мы солдаты одной из армий?
2. Мы жертвы и "покоренное население"?
3. А кто еще? Даже во время самых горячих войн есть люди, которые считают, что их это не касается, что их "хата с краю", просто наблюдатели со стороны.

Я сочувствую жертвам войны, мне не интересны те, чья хата с краю, пока они не путаются у меня под ногами и не выступают на стороне противника. Будем разбираться с воюющими армиями. Их две: 1) режим и 2) все остальные; за исключением "покоренного населения" и сторонних наблюдателей.

С режимом все ясно. Ясно, кто командует, сколько на той стороне дивизий, виден личный состав, источники снабжения, тыл и передовые части.

А что с противниками режима? Кто на нашей стороне?

Некоторым может показаться, что это очень просто.

Кто-то думает, что просто надо спросить пароль: "Каго любішь?" И ждать отзыв. Кому-то достаточно БЧБ для определения своих и чужих. Кто-то готов принимать за своих любого, кто плохо отзывается о Лукашенко. Но, все совсем не просто. О Лукашенко плохо отзываются и жертвы информационной войны, и "покоренное население", и практически все сторонние наблюдатели. Но никто из них не участвует в войне, не состоит в воюющей армии и не будет помогать. Они не бойцы.

Регулярной армии режима противостоит партизанщина, в самом худшем смысле этого слова. Ни вооружения, ни мозгов, ни единства, ни дисциплины, ни общего плана действий. Не армия, а сброд какой-то. От респектабельных отставников с высоких государственных постов до протестующих подростков, которым все равно, против чего протестовать. От обеспеченных грантами "дипломатов", проводящих больше времени в Брюсселях и Варшавах, чем "на баррикадах", до завсегдатаев "гостиницы на Окрестина". От Нины Багинской до Николая Автуховича. Но другой оппозиции у нас нет.

И вот эта оппозиция выступает против регулярной армии режима в политической борьбе, в информационной войне и в консциентальной. При этом враги — это не оккупационная армия, это свои же беларусы, т.е. все эти войны гражданские.

Если про политическую борьбу партизаны оппозиции что-то слышали, хотя и не подготовлены к ней, то про информационную и консциентальную знают совсем немногие и почти ничего в них не понимают. Хуже того, часть оппозиции не признает войну гражданской, считая, что страна оккупирована чужими войсками. Отчасти это даже верно, только оккупационные силы находятся на нашей территории по приглашению нашего же режима, которому не хватает собственных сил и резервов.

Ну, в общих чертах, ситуация нашей войны описана.

И вот теперь некоторые "партизаны" ставят задачу, посильную только генеральному штабу в горячей войне. Впрочем, в бизнес-войнах и в политтехнологиях аналогичные структуры тоже называют штабами.

Итак, проводим работу генштаба партизанской сопротивления режиму. Что мы должны сделать первым делом? И вот тут вся дурь партизанщины выползает:

• Если в генштабе заседают сержанты и лейтенанты, то первое, что они сделают, проведут смотр личного состава. В нашем случае, это всяческие собрания, конгрессы, съезды и прочая суета.

И вот, лидеры партий занимаются "строевыми смотрами" уже два десятилетия. Их кадры разбегаются после каждого построения, а они снова и снова их собирают по кустам и закоулкам.

Время от времени, устав от собраний, "личный состав" выводят на Плошчу, создает обстановку, приближенную к боевой. Ну, к той боевой, как они себе это представляют.

• Вообще-то, боевые офицеры не очень любят штабную работу. Поэтому в штабы делегируют писарей всяких, яйцеголовых очкариков, теоретиков. Такие "штабные крысы" пишут резолюции, петиции, манифесты и декларации. Некоторые эти писания называют программами и стратегиями, но не важно, как это называется, содержание от этого в этих бумагах не меняется. Пишут и пишут. Наши "штабы" за десятилетия понаписывали столько резолюций и петиций, что ими можно покрыть площадь средней по размерам европейской страны. Но вся эта макулатура оказывается на свалке или в топке. Большего она не заслуживает.
• Иногда появляются харизматичные ефрейторы, носящие в ранцах маршальский жезл, и они сами берутся выполнять работу за весь генштаб. Они разрабатывают свой план. План А и план Б. Или "% шагов", "Три прыжка", ну и т.д. Они начинают громко "Говорить правду", "менять лысую резину" и что там еще у них было гениального? Естественно, чтобы увлечь своей харизмой партизанские массы, этим массам нужно изложить свой план. А как же еще?

И самыми внимательными читателями всех таких планов становятся офицеры генштаба противника, т.е. администрации режима, КГБ, МВД и т.д., и т.п.

А чем реально должен заниматься генштаб оппозиции?

Правильно, изучать планы и стратегию режима:

1. Проанализировать и сценировать действия и возможности противника. Думать за противника. Результат — пакет из нескольких сценариев действий противника.
2. Собирать разведданные о том, что противник делает реально, что он задумал и планирует, чтобы знать, какой из разработанных сценариев противник будет реализовывать в первую очередь. Результат — отмеченный первый план противника из нескольких возможных как основа для разработки собственного плана действий.
3. Разработать план мероприятий, чтобы подготовиться ко всему, что предпримет противник, чтобы у противника ничего не получилось. Результат — план нейтрализации замысла и действий противника. План передается для исполнения в войска.

Материалы к первым трем пунктам здесь и здесь

4. Разрабатывается план мероприятий на случай, если противник поменяет свои планы и запустит в реализацию запасной сценарий. Результат — резервный план и резервные части наготове.

Пятое? Пока молчу.

Итак, что мы имеем?

1. Имеем сценарии, которые режим приготовил на 2020 год. Я называл уже первый сценарий на "выборы" и на госпереворот.
2. Разведка по открытым источникам показывает, что планы противника уже запущены в реализацию. Идет полноценное наступление по всем направлениям, а наша "партизанская армия" в это время болтается совсем не в тех местах, где противник проводит основные свои действия.
3. План нейтрализации замысла противника известен, но анархические группы партизан не способны не только организоваться для нейтрализации действий противника, но даже не готовы напрягаться, чтобы изучить план и стратегию и разработать тактику отдельных групп.
4. Вот чего нет, того нет. К четвертому пункту нет смысла переходить, пока не реализуется третий. Сейчас противник полностью контролирует ситуацию, наступает по всем направлениям, не встречая ни малейшего сопротивления.

А все почему?

А все из-за пункта 5.

Но об этом позже, мне еще нужно рассказать, что и как думают и делают в генштабе противника, как стратеги режима видят нашу оппозицию, весь наш партизанский сброд. Ведь они-то дурью не маются! Они делают работу генштаба: разрабатывают сценарии за оппозицию, выясняют, как будет действовать оппозиция на этот раз, готовятся нейтрализовать все действия оппозиции.

Они бы и четвертую задачу генштаба выполняли, если бы не ленились, зная, что оппозиция не имеет запасного плана.

Они сразу переходят к пункту 5, минуя пункт 4.

Подробнее об этом — ниже.

* * *

Если кто еще помнит, я тут начинал рассказывать про стратегов, генштаб и т.д.

Там был вопрос про то, что делает генштаб пятым пунктом. Собирался ответить, но отвлекся. Потом мне мой ответ показался не очень ярким. Поэтому решил немного продлить интригу. И вместо краткого ответа дать немного развернутый текст о том, как могли в штабе режима планировать проведение "выборов-2020".

Написал коротко. Но самому не понравилось. Тогда я увлекся и сочинил художественный текст. Но почти на документальном материале.

Я не был на том заседании штаба, весь ход планирования восстановлен аналитически. Но суть и смысл соответствуют реальности.

Итак!

Стенограмма заседания штаба по проведению "выборов-2020"

Все реплики разобрать не удалось, имена участников называть нельзя. Поэтому все совещание передается диалогом:

• НШ — начальника штаба;
• с ЧГШ — членами генерального штаба режима. Под символом ЧГШ подразумевается сразу несколько ответственных членов генерального штаба, идеологов, экспертов, военных и кагэбэшников.

Минск, конец ноября 2019 года

НШ — Товарищи! Мы собрались здесь для разработки стратегии и плана мероприятий по подготовке к выборам президента Республики Беларусь...

ЧГШ — Извините! А что, планы Ермошиной уже не устраивают?

НШ — Лидия Михайловна свое дело знает, у нее все в порядке. Президент поручает нам разработку стратегии...

ЧГШ — Я снова извиняюсь, но что же, президент не доверяет Ермошиной, боится, что у нее не получится?

НШ — Президент ничего не боится. А Лидия Михайловна напишет нужные цифры, вы за это не беспокойтесь. Мы должны разработать стратегию электоральной кампании, а не лезть в дела Центральной комиссии по выборам и проведению республиканских референдумов.

ЧГШ — Тогда я не понимаю, о какой стратегии идет речь? Все и так хорошо работает.

НШ — Вот для этого я вас и собрал. Сейчас я объясню ситуацию и поставлю задачу, так, как ее ставит перед нами президент.

Вы все хорошо знаете, что все результаты выборов запланированы заранее. И цифры в отчете ЦИК никак не зависят от того, как голосуют на избирательных участках. Сколько президенту нужно, столько Ермошина и нарисует. Как говорил мудрый Сталин, не важно, как голосуют, важно, кто считает. А считают те, кто надо. Поэтому нас не должно волновать, какие результаты будут в докладе после выборов. Нам нужна стратегия всего, что будет происходить в ходе предвыборной кампании и задолго до нее, начиная с сегодняшнего дня.

Вы также хорошо знаете, что наблюдатели ОБСЕ фиксируют всяческие нарушения в ходе голосования, цепляются за разные мелочи, придираются, нервируют и провоцируют наших людей, чтобы потом не признавать наши выборы. Потом нашу страну обвиняют в нарушении стандартов, всяческих прав и в отсутствии демократии. Из-за этого вводят санкции, это ухудшает инвестиционный климат, мешает устанавливать хорошие отношение с нашими партнерами на Западе.

Наша с вами задача состоит в том, чтобы устранить все эти неприятности.

ЧГШ — Так что, мы теперь будем разрабатывать стратегию демократизации и либерализации, чтобы удовлетворить этот гнилой Запад?

НШ — Не говорите глупостей! У нас стабильная страна и без всякой их либерализации и демократизации. Нам это все не подходит и не нужно. Наша стратегия должна выбить почву из-под их обвинений и сделать так, чтобы сохранить стабильность, но чтобы все выглядело демократично и по европейским стандартам.

ЧГШ — А разве такое возможно?

НШ — Да, но нужно стараться. Вот смотрите, что мы имеем. Никто и никогда еще не поймал Лидию Михайловну на фальсификациях выборов.

ЧГШ — Подождите! Как это не поймал? Вы же сами сказали, что они фиксируют нарушения и не признают наши выборы!

НШ — Вы не понимаете сути дела. Все наблюдатели фиксируют разные нарушения в день выборов на участках, в ходе досрочного голосования, в период предвыборной кампании. Но это все камуфляж и дымовая завеса. Пусть они фиксируют все эти нарушения, это ведь косвенные улики. Сам подсчет голосов и то, как получаются итоговые цифры, им неизвестно и они не могут ничего подсчитать сами, чтобы опровергнуть данные ЦИК. Вот пусть и дальше занимаются этой ерундой, а Ермошина будет считать так, как надо. Ведь ей совсем не нужны все эти нарушения на участках и даже само досрочное голосование. Она может нарисовать нужные цифры без всяческих нарушений. Тогда зачем она создает все эти поводы для придирок наблюдателей? А именно затем, чтобы отвлечь внимание наблюдателей на эти мелочи, скрывая главное. Поэтому они могут сколько угодно принимать свои резолюции и вводить санкции, но не могут опровергнуть того, что у нас проходят альтернативные выборы и в выборах участвует оппозиция. Да, мы немного не соответствуем их дурацким стандартам, но, в целом, все нормально. Президент у нас законный, а парламент могут не признавать. Все равно у нас вся власть в одних руках. И парламент мы держим только для них.

ЧГШ — Так, получается, что все у нас хорошо. Зачем еще какие-то новые стратегии?

НШ — Да, у нас все хорошо, все стабильно. Но именно потому, что мы всякий раз тщательно готовимся к каждой электоральной кампании. Вот и сейчас нам необходимо хорошо подготовиться, чтобы сделать красиво. Мы победим в любом случае, но нужен прогресс. Или, как говорит наш президент, нам нужна элегантная победа. Поэтому наша с вами стратегия — это стратегия элегантной победы на выборах. Всем понятно?

ЧГШ — Нет, не понятно. А что, все прошлые кампании не элегантны?

НШ — Ну, были всякие промахи. Были моменты, которые давали повод нашим врагам обвинять нас, придираться. Нас ругали за то, что некоторые кандидаты сидели в тюрьме. Что мы грубо разгоняли протесты в 2006-м и в 2010-м годах. Нужно стараться, чтобы избегать такого впредь. Вот в 2015-м получилось хорошо, никого не посадили, никого не разгоняли, все было мирно и элегантно.

ЧГШ — Так давайте повторим то, что делали в 2015-м! Вот и вся стратегия.

НШ — Нет, так нельзя. Нельзя повторяться. Мы должны учесть ошибки и достижения всех предыдущих выборов и сделать в 2020 году такую кампанию, чтобы весь мир вынужден был признать эти выборы. Более того, чтобы не только признали выборы, но и референдум по новой Конституции. Но об этом потом, сначала выборы. Вопросы еще есть?

ЧГШ — Есть. Если не подходит стратегия 2015 года, ведь можно вернуться к стратегии 2010-го?

НШ — Можно вернуться. Мы ведь и собрались для того, чтобы определиться со стратегией. Мы можем придумать новую, а можем повторить одну из старых. Но саму стратегию и план мероприятий нам нужно положить на стол президенту и утвердить. Задача ясна?

ЧГШ — Теперь ясна. Что должно быть отражено в этой стратегии?

НШ — Вот это уже деловой разговор! Наша стратегия должна содержать:

1. План наших собственных действий. Включая действия СМИ, милиции, КГБ и всей вертикали власти, включая ЦИК и идеологов.
2. План действий оппозиции и альтернативных кандидатов.
3. План нейтрализации действий оппозиции и альтернативных кандидатов.

Какие будут предложения?

ЧГШ — Какие могут быть предложения, если мы не знаем, что будет делать оппозиция?

НШ — Вот с этого и начнем.

ЧГШ — А можно вопрос? Какая разница, что будет делать оппозиция, если результат все равно уже запланирован и Ермошина его нарисует? Что она может, эта оппозиция! И зачем нам знать планы этих бессильных и ни на что не влияющих людей?

НШ — Так, я вижу, что вы не поняли стоящей перед нами задачи. Мы планируем не результаты выборов. Мы их знаем: за президента проголосует от 80% до 86%. Больше — неправдоподобно, меньше — неэлегантно. В этом узком диапазоне и будет результат. Наша задача изобразить демократию в ходе предвыборной кампании, показать, какая мы либеральная страна. И то, что народ голосует за нашего президента не только потому, что он хороший, но и потому, что оппозиция слаба и непривлекательна. Наш президент пользуется популярностью и любовью всего народа.

ЧГШ — Не смешите нас. Мы же знаем, какова эта популярность и любовь!

НШ — Вот поэтому я и собрал вас тут, потому что именно вы все знаете и про народ, и про популярность, и про оппозицию. Вы все знаете и должны понимать, что перед нами стоит очень непростая задача. Нам нужно провести выборы президента на альтернативной основе, изобразить ожесточенную политическую борьбу и показать, что президент выиграл в этой жестокой схватке. Так яснее?

ЧГШ — Да уж, задачка.

НШ — Да, задача не из простых. И сложность не в том, что мы не знаем, что нам делать. Сложность состоит в том, чтобы оппозиция делала то, что нам надо. Мы контролируем СМИ. ОМОН и милиция в полной боевой готовности. Суды и прокуратура знают свои обязанности. Идеологическая вертикаль послушна и исполнительна. У нас все готово и все под контролем.

Но народ не ходит на выборы. Явка с каждым годом все ниже и ниже. Ермошиной приходится рисовать не только проценты голосов, но и заниматься приписками числа проголосовавших. В этом наша проблема в 2020 году. Раньше мы об этом не волновались. Да, многие не ходили на выборы, но 50% всегда было гарантировано, приписывать приходилось совсем немного, процентов 15-20. На парламентских выборах 2019 года явка была рекордно низкой, на опасной границе. Нам нужно обеспечить явку на выборы, а Ермошина сделает все остальное.

ЧГШ — У меня вопрос. Во-первых, на президентских выборах явка всегда больше, чем на местных и парламентских. Поэтому и сейчас люди придут. Во-вторых, людей можно пригнать. Студентов, рабочих с заводов, всех бюджетников. Неужели же не натянем явку до нужного количества обычными мерами?

НШ — Да, все обычные меры мы будем применять. Но план этих мер все равно нужно составить. Но этого мало. Интерес к любым выборам сильно упал и наших обычных мер может оказаться недостаточно. Поэтому мы должны привлечь оппозицию к увеличению явки. На выборах 2019 года оппозиция действовала не очень активно, но внесла существенный вклад в увеличение явки. Без ее агитации мы имели бы большие трудности.

ЧГШ — Ясно. И что мы можем сделать?

НШ — Вот поэтому мы с вами должны начать с выяснения планов оппозиции. Тут присутствуют наши социологи и аналитики из нового института стратегических исследований, компетентные товарищи из КГБ. Доложите, пожалуйста, что известно о планах оппозиции, какая у них стратегия на 2020 год! Начнем с вас, разведчики КГБ.

ЧГШ — По нашим данным в последнее время в оппозиции есть две стратегические идеи. Это бойкот и участие, как всегда.

НШ — Это все, что вы можете нам сказать? Это мы и без вас знаем, тут ничего нового.

ЧГШ — Как спрашивали, так я и отвечаю. Могу подробно рассказать, кто за бойкот, а кто за участие. Рассказать, сколько у кого поддержки и какие есть идеи об участии.

НШ — Вот и рассказывайте. И подробно.

ЧГШ — С чего начать: с бойкота или с участия?

НШ — Сначала скажите, бойкот — это серьезно или мы можем не обращать на это внимания? Всегда были бойкотчики, но никогда они не представляли собой ничего, на что нам стоило обращать внимание.

ЧГШ — Да, все предыдущие годы идея бойкота звучала, но ее никогда не принимали всерьез в самой оппозиции. Но ситуация сильно изменилась. В 2001-м, 2006-м, 2010-м годах в рядах оппозиции были заметные фигуры, которым очень хотелось стать кандидатами. У этих фигур было достаточно сторонников, чтобы организовать сбор подписей и изобразить команду поддержки. Под этих кандидатов готовы были давать деньги. Сейчас все иначе. Все сколь-нибудь серьезные лидеры оппозиции поняли, что собрать команды у них не получается. Без команд они не могут привлечь финансирование. Поэтому никто из них не хочет выдвигаться в кандидаты. Ведь все знают то же, что и мы. Знают, что результат выборов определен заранее, что участвовать в выборах можно только для посторонних целей, а не для победы. И они теряют интерес к выборам.

НШ — О каких посторонних интересах вы говорите?

ЧГШ — Эти интересы можно разбить на две группы. Первая группа — заработать. Не только денег они собирались заработать, но и славу, популярность, раскрутку, рейтинг или что-то такое. Вторая группа — доносить! Через участие в выборах они собираются изменить идеологию, настроения масс, популяризировать свои взгляды и взгляды своих западных хозяев. И сейчас их западные хозяева отказываются им платить, поскольку их взгляды и идеологию оппозиция доносит неэффективно. Они не видят успехов и прогресса. А если Запад не платит, то и работать никто не хочет.

НШ — Так уж и никто? Ведь уже несколько оппозиционеров заявили, что пойдут на выборы.

ЧГШ — Да, мы всех их знаем. Но это фигуры, которые несопоставимы с Милинкевичем, Козулиным, Гончариком. Даже с той десяткой, которая шла на выборы в 2010 году.

НШ — А в 2015-м?

ЧГШ — Понимаете, в 2015 году нам была спущена задача найти женщину. Мы перебрали много кандидатур. Некоторые отказались, некоторые вызывали большое подозрение в том, что они неуправляемы. Поэтому нам с большим трудом удалось найти кандидатку. Татьяна Короткевич сначала даже не входила в первую десятку тех, кому мы предлагали и рассматривали. И только устранение Некляева из кандидатов позволило обратить внимание на нее. Понадобились огромные усилия, чтобы ее хоть немного раскрутить. Мы можем и сейчас поддержать ее, если скажете.

НШ — Мы еще не дошли до стратегии, пусть пока подождет. Давайте дальше.

ЧГШ — Дальше вот какое дело. Если в кандидаты от оппозиции пойдут только те, кто уже заявил о своем участии, то это будет полный провал.

НШ — Какой провал, что вы имеете в виду?

ЧГШ — Я имею в виду, что мы не сможем выполнить задачу, поставленную президентом вам, а вами нам.

НШ — Давайте подробнее. Чтобы нам было понятно.

ЧГШ — Все очень просто и понятно. Чем мельче кандидаты от оппозиции, чем они невыразительнее, чем меньше у них ресурсов, тем популярнее стратегия бойкота. Если бы нашлась фигура, хотя бы равная Козулину или Милинкевичу, как в 2006-м, у бойкотчиков не было бы никаких перспектив. А если кандидаты будут размером с Череченя или Ющука с Ковальковой, то за бойкот не надо будет даже агитировать, население потеряет всякий интерес к выборам.

НШ — Товарищи, я прошу внимательно отнестись к тому, что нам рассказал товарищ из КГБ. Всем ли понятна ситуация и наши проблемы в связи с этим?

ЧГШ — Чего ж тут не понять! Оппозиция не пойдет на бойкот, но бойкот возникнет стихийно, пока кандидатами будут такие, как сейчас.

НШ — Да, это так. Поэтому у нас единственный выход — стимулировать оппозицию к участию в выборах. Это все понимают?

ЧГШ — Нет. Я не понимаю. Что-то КГБ намутили. Что нам нужно? Нам нужно: а) чтобы была явка; б) чтобы были альтернативные кандидаты. Явка будет, если людям будет интересно следить за ходом кампании, а кандидаты в президенты есть и не только в оппозиции. Есть Улахович, есть Гайдукевич, и таких можно найти несколько десятков. Это наши люди. Просто нужно сделать кампанию веселой, устроить шоу — и люди придут голосовать.

НШ — Да, в оппозиции тоже так думают, что мы пойдем по этому пути. Они бы пошли на бойкот, даже зная, что ничего на бойкоте не заработают. Не только денег, но и того, о чем говорил товарищ из КГБ: славы, рейтинга и т.п. Но есть одно обстоятельство, о котором я еще не сказал.

ЧГШ — Вы от нас что-то скрываете? А еще хотите, чтобы мы стратегию разработали!

НШ — Я ничего не скрываю. Просто мы говорили об одном факторе, который вынуждает нас изображать демократию и проводить выборы — это Запад и его идиотские требования, стандарты и принципы. Но есть еще один фактор — это Восток, Россия, Кремль и Путин.

ЧГШ — Ой, только не смешите! Неужели и Кремль с Путиным требуют от нас демократии?

НШ — Ничего смешного. Не нужна Кремлю и Путину демократия. Они хотят просто все у нас отнять, всю страну. И если у них получится, то не будет ни президента нашего, ни нас с вами. То есть, мы будем жить, но не при делах. У них есть ФСБ и наш КГБ им не нужен. Им нужна наша территория, наша собственность.

ЧГШ — Ну и что, не агитируйте нас за независимость, но при чем тут выборы?

НШ — Все очень просто. Россия терпит нас и нашего президента до тех пор, пока не видит в стране пророссийских сил и политиков. Улахович и Гайдукевич — клоуны пророссийские. Но у них ни влияния, ни популярности, ни ресурсов. В политическом отношении они нули. Если они идут фоном к прозападным кандидатам, они и остаются нулями. Но если мы позволим им раскрутится на выборах как единственной альтернативе нашему президенту, то Кремль и ФСБ обратят на них внимание и сами начнут им помогать и раскручивать. А нам оно надо? Ведь если Россия вбухает в них большие деньги, то они станут реальными политиками и конкурентами.

ЧГШ — Да, логично. То есть, вы хотите сказать, что нам просто-таки необходимы кандидаты от оппозиции?

НШ — Да, именно это я и говорю.

ЧГШ — И что делать?

НШ — Вот, это главный вопрос стратегии, которую от нас ждет президент. Итак, давайте все повторим:

а) Нам нужна явка. Загонять людей силой на выборы — уже не выход. Для обеспечения явки нам нужно вовлечь оппозицию с ее агитацией. Половину необходимых избирателей мы загоним старыми методами самостоятельно, и это только 20%, от силы 30%. Остальные 20-25% должна привлечь на выборы оппозиция.

б) Чтобы оппозиция могла справиться со своей задачей, им нужны один, а лучше несколько серьезных кандидатов, а не пигмеев, таких как сейчас. Хотя бы масштаба нашего Козулина или их Навального или Жириновского.

в) Кандидаты от оппозиции должны нейтрализовать идею бойкота, очень опасную для ситуации 2020 года.

г) Участие оппозиционных кандидатов на самих выборах и даже в самой предвыборной гонке вовсе не обязательно. Мы можем их не регистрировать. Они нужны только в период подготовки для привлечения интереса и внимания к выборам.

д) Когда они выполнят свою задачу, нейтрализуют бойкот и бойкотчиков, привлекут внимание к выборам, мы переключим внимание населения на других кандидатов, которых подготовим заранее.

е) Ни один из кандидатов, как в подготовительный период, так и в самих выборах, не должен быть пророссийским.

ЧГШ — Ха, так вы почти уже и сформулировали стратегию!

НШ — Да, почти. Нужно только уточнить и дооформить.

ЧГШ — У меня еще вопрос. Даже два. Где мы возьмем нужных кандидатов от оппозиции? И что мы будем делать, если эти кандидаты выйдут из-под контроля и наберут высокий рейтинг?

НШ — Что ж, будем искать решение и этих вопросов. Но сначала снова поинтересуемся у товарищей из КГБ, что они знают о возможных кандидатах.

ЧГШ — Я не буду выдавать вам наших агентов в оппозиции, да это и не нужно. Просто можно перечислить всех возможных кандидатов. Их довольно много, но вы ведь всех знаете. В той или иной форме заявляли о своем желании выдвигаться человек 10-15. Об этом и мы, и СМИ, и общество знали еще в конце 2018 года. В соцсетях проводились разные опросы. По этим, путь и недостоверным данным, среди фаворитов можно выделить Северинца, Статкевича, Канопацкую, Короткевич и Дмитриева. Остальные сильно отстают, но это несущественно. Поскольку в разных опросах данные совсем не сходятся и во времени они меняются. Перепады популярности Статкевича, Канопацкой и Короткевич очень велики, можно сказать, что они как "сердце красавиц склонно к измене и перемене". Более-менее стабильны только Северинец и Дмитриев. Электорат (если это можно назвать электоратом) у них полностью не совпадает: те, кто за Северинца, терпеть не могут Дмитриева и наоборот. В принципе, мы с вами совершенно спокойно может поддержать любого из них. Это ровным счетом ни на что не повлияет.

НШ — Это мы понимаем, а что вы думаете по второму вопросу, если кто-то из кандидатов выйдет из-под контроля?

ЧГШ — А что вы называете контролем? Теоретически, любой может выйти из-под контроля, но мы же работаем. Мы будем знать обо всем заранее и примем меры.

НШ — Какие меры?

ЧГШ — Любые необходимые меры.

НШ — Так, только давайте без мокрухи! Любые меры нам не подходят.

ЧГШ — Успокойтесь, в таких мерах, как в 1999-м, мы больше не нуждаемся. Никто из заявившихся кандидатов не представляет для нас опасности.

НШ — Ну а если Дмитриев и Северинец быстро наберут популярность, их рейтинг вырастет больше, чем у президента?

ЧГШ — У нас нет оснований считать это реальным. Но если вдруг, то мы знаем, что делать. Высокому рейтингу Дмитриева мы будем даже рады, он тогда будет главным оппозиционерам, будет ездить в Европу и помогать нам налаживать отношения. С Северинцем, конечно, сложнее. Он недоговороспособен, с нами, во всяком случае. Но зато легко управляем. Он в любой момент готов сесть, ходит с "тревожным чемоданчиком", вот мы и посадим его в любой момент. А если он нам нужен, то мы позволим ему вывести на Площадь столько людей, сколько мы позволим, и разрешим гулять колоннами по городу столько, сколько нам надо.

НШ — Вы уверены, что все так просто?

ЧГШ — Конечно. Мы же следим за всеми слоями общества. И даем возможность Северинцу испортить себе репутацию среди всех проевропейских и либерально настроенных слоев населения, могу привести в пример его конфликт с ПЭН-центром. Бизнес, интеллигенция, культурная элита никогда не поддержать Северинца. Кроме того, мы знаем, как загнать всех его радикальных сторонников в своеобразное гетто, и они завязнут там надолго, почти как в Куропатах сейчас.

НШ — Спасибо товарищам из КГБ за информацию. Теперь ничто на мешает нам определить самую выгодную для нас стратегию оппозиции. Потом подумаем, как им эту стратегию навязать. Какие есть предложения?

ЧГШ — Я думаю, что могут быть две стратегии оппозиции, каждая будет для нас выгодной, ну, по крайней мере, не вредной:

• Первая стратегия по образцу 2010 года. Пусть думают, что "гуртом і бацьку біць лепш", и идут в кандидаты все, кто хочет.
• Вторая — "единый кандидат". Пусть резвятся и несколько месяцев агитируют за участие в выборах и тратят время и силы на пустые попытки договориться о "едином".

НШ — Да, пожалуй! Не будем мудрить, изобретать велосипед. Давайте рассмотрим эти два варианта, выберем лучший для нас и включим в план для утверждения президентом.

А что вы смеетесь, товарищи? Что тут смешного?

ЧГШ — Смешно, что наш президент будет утверждать план действий оппозиции и выбирать себе конкурента, если примем второй вариант.

НШ — Ничего смешного, мы так делали на всех предыдущих выборах.

ЧГШ — Да ладно! Что, вы и Милинкевича назначали единым в 2006-м?

НШ — Зачем, мы не действуем так грубо и примитивно. Конечно, несколько наших людей на их Конгрессе демсил голосовали за Милинкевича, но другие голосовали за других, чтобы отрыв его от других претендентов не был сильно большим, а выбирали они сами. Но мы подтолкнули Козулина заранее. И угадали. Позволили Козулину прибрать к рукам партию, чтобы было кому собирать подписи, еще несколько людей привели в помощь. Ну и все сработало.

ЧГШ — Ладно, верим. Да и дело прошлое. А сейчас я предлагаю сразу остановиться на сценарии "единый". Надо подтолкнуть оппозицию к выборам "единого", рассорить их между собой, и этот сценарий сам собой перетечет в массовку, типа того, что было в 2010-м.

НШ — Что ж, пожалуй, это лучший вариант для нас. Кто видит недостатки в таком плане, что может помешать его реализации?

ЧГШ — Есть один. Возможный форс-мажор. А вдруг они все же выберут "единого" и быстро сделают его популярным? Что мы будем делать?

НШ — Ну, это несложно. Если они таки выберут своего "единого", мы выставим своего, примерно равного ему, как это было с Милинкевичем и Козулиным. Ну а если они еще и раскрутят его и сделают популярным, то мы просто не зарегистрируем его, и все. То есть, не мы, а Ермошина, но мы же все заодно.

ЧГШ — Если все так просто, то чего мы тут так долго мусолим? Давайте принимаем этот план и отдаем президенту на утверждение.

НШ — Правильно. Кто за такой план?

ЧГШ — Эй, подождите! В начале нам рассказали, что у оппозиции две возможных стратегии: бойкот и участие. С их участием в наших выборах мы разобрались. А если бойкот?

НШ — Да, чуть не забыли. Так что мы запланируем, если они сделают целью бойкот?

ЧГШ — Вы что, серьезно? Какой бойкот? Они и праймериз свои не могут толком организовать, а уж бойкот! Народ за такой стратегией не пойдет.

НШ — Мы генеральный штаб нашего президента по подготовке к выборам. Мы должны быть готовы к любому развороту событий. Если мы пропустим самую малую неприятность, президент нам этого не простит! Вы же не хотите в "американку"? Поэтому мы рассмотрим и эту возможность. Что скажут наши социологи из БИСИ и товарищи из КГБ? Пойдет народ за бойкотчиками?

ЧГШ — Какие социологи, когда мы сами уничтожили эту вредную дисциплину? Не, конечно, у нас есть кой какие данные и опросы закрытые проводим, и реальные данные по явке на выборы у нас есть. Можем сказать, что народ не ходит на выборы, и если бы не загоняли тех, на кого можно надавить, и если бы оппозиция не зазывала на выборы, то низкая явка и без бойкота могла бы поставить выборы под угрозу. Но больше мы ничего не знаем.

НШ — Ладно, а что думают в КГБ?

ЧГШ — Ну, идея бойкота отвергается почти всеми оппозиционерами. В оппозиционной среде не приемлют бойкота, он им не выгоден. Но мы видим, что идея бойкота набирает популярность вне политически активных групп населения.

НШ — И насколько это опасно для нас?

ЧГШ — Пока не опасно. Даже т.н. независимые СМИ не пишут про это, не хотят. Тем более те СМИ, которые мы контролируем. Но соцсети и интернет уже полны рассуждениями про бойкот. А эту часть мы слабо контролируем. Конечно, наши люди занимаются троллингом, как это у них называется, бойкотчиков. Но это мало эффективно. Так что, я бы не приуменьшал опасность.

НШ — Что мы можем противопоставить стратегии бойкота? Есть идеи?

ЧГШ — Э-э-э! М-м-м!

НШ — Что? Никаких идей?

ЧГШ — Ну, одна есть. Но она уже нами принята. Единый кандидат от оппозиции — и перессорить всех их между собой, чтобы каждый был за себя и против всех.

НШ — Очень "свежая" мысль! И что, больше ни у кого никаких идей?

ЧГШ — Мочить!

НШ — Кого именно?

ЧГШ — Да всех. Хорошо бы их всех...

НШ — Конечно, хорошо бы. Но если президент примет такое решение, зачем мы будем ему нужны? И нас с вами замочат. Поэтому напрягайте мозги! Думайте!

ЧГШ — Я предлагаю так. Про бойкот ни слова! Всем нашим людям дать задание либо молчать об этом, либо дискредитировать тех, кто об этом заикнется. Если в СМИ появится хоть слово про бойкот — закрыть. Не получится сразу, три предупреждения — и закрыть. Если не поможет — мочить!

НШ — Ладно! Если нет идей, то на этом и остановимся. Все согласны?

ЧГШ — Может, я чего-то не понял, не расслышал, но что мы будем делать в самом плохом варианте?

НШ — Что вы считаете самым плохим вариантом?

ЧГШ — Ну, если оппозиция перессорится, "единого" не будет, остальные пигмеи не смогут даже тысячи подписей собрать, никто на выборы не пойдет и бойкот случится сам собой? Выборы станут безальтернативные и никак нам не удастся изобразить демократию, плюрализм и все такое, для чего нас тут собрали.

НШ — Да, это очень плохо! Поэтому! Всем собраться. Расслабляться нельзя. За работу, товарищи! Дать президенту "единого кандидата" от оппозиции — наша задача!

Продолжение...

Текст впервые был опубликован в блоге Владимира Мацкевича в Фейсбуке:

Присоединяйтесь к общественной кампании "Свежий ветер" — Канстытуцыя.бел!

Подписывайтесь на наш Telegram-канал "Думаць Беларусь": http://t.me/methodology_by!