Дело экс-мэра Гомеля Пилипца. «Не исключено, что он скоро выйдет и всплывёт на новой должности»

Бывшего градоначальника обвиняли в махинациях с квартирами, которые строились за бюджетные средства, после чего чиновники оформляли их на себя и своих родственников по льготным ценам.

«Сильные новости» попросили прокомментировать завершение этой скандальной истории гомельского медиаактивиста и блогера, а также одного из лидеров местного гражданского общества, Петра Кузнецова.

– Дело Пилипца, безусловно, особенное. Оно завершено накануне 20-й годовщины прихода к власти Александра Лукашенко, который стал президентом как раз на волне борьбы с коррупцией. И это дело очень хорошо показывает, что с точки зрения борьбы с этим злом, 20 лет правления прошли совершенно бесполезно. Коррупция в Беларуси живёт и процветает.

– Александр Лукашенко, тем не менее, утверждает, что, хотя полностью победить коррупцию и невозможно, в Беларуси она не носит масштабного характера.

– Тут с Александром Лукашенко можно легко поспорить. В Беларуси, скажем так, она не видна невооружённым взглядом. Коррупция у нас, можно сказать, побеждена, но только в очень ограниченных и вполне конкретных сферах. Её практически нет среди ГАИ, милиции, рядовых пограничников и таможенников… То есть, её полностью зачистили там, где граждане чаще всего с ней соприкасаются лично, в сферах, где она, если существует, то существует буквально напоказ, раздражая всех и каждого. В то же время, коррупция процветает в других, куда более серьёзных масштабах.

– Разве коррупция в более серьёзных масштабах менее заметна?

– Коррупция в более серьёзных масштабах практически незаметна простому человеку. О ней знает какое-то количество людей, которые находятся внутри системы, догадывается какое-то количество людей, которые «крутятся» возле системы, а простой работяга если с коррупцией сталкивается, то только тогда, когда несёт бутылку коньяка врачу. Но в стране, одновременно с этими бутылками коньяка, существуют огромные финансовые потоки, которые распределяются непрозрачно и неподконтрольно. В стране есть система государственных тендеров и государственных заказов, которые делятся среди «своих» - и так пилится бюджет. В стране есть огромные возможности для обогащения путём превышения служебных полномочий – то, на чём и погорел Пилипец. И все это существует и процветает, и с этим никто не борется.

– Почему же не борется? Тот же Пилипец попался…

– Тут надо понимать, что беларусская система власти, в которую входят и правоохранительные органы, очень закрытая, и то, что происходит в её недрах не всегда видно, и не всегда понятно. Пилипец попался, однако я бы не объяснял это результатами целенаправленной борьбы Лукашенко с коррупцией. Человек находится 20 лет у власти, имеет неограниченные полномочия, огромный милицейский штат, с полдесятка спецслужб и одну из самых больших в мире личных охранных служб, которая также имеет все полномочия и возможности спецслужбы. Этот же человек с первого дня нахождения во власти обещает победить коррупцию. Собственно, обещал ещё до прихода во власть. И каковы результаты? Результаты таковы, что, по истечении 20 лет за коррупционное преступление за решётку попадает вот такой вот Виктор Пилипец, который относится к категории топовых белорусских чиновников – он руководил вторым по количеству населения и по экономическому потенциалу городом Беларуси. При этом, и это важно, Пилипец – человек Лукашенко, ведь он был его представителем по Витебской области. Ещё один немаловажный факт: судят его не в Гомеле, хотя и сам он в Гомеле работал, и преступления совершал здесь же. Но его судят в Могилёве! Почему? Есть только одно объяснение: те, кто дирижировал процессом из-за кулис, прекрасно понимали, что суд в Гомеле, где тоже – «все свои», может привести к нежелательным последствиям. Какие это могли бы быть последствия – мы не знаем, повторюсь, что система крайне закрыта и непрозрачна, информации не хватает даже для того, чтобы полноценно на кофейной гуще погадать. Но если бы таких опасений не было, и по логике, и по закону, его бы судили в Гомеле. А вот то, что опасались нежелательных последствий, ждали их и готовились, свидетельствует только о том, что на Пилипце история не заканчивается. Может быть, те, кто инициировал суд в Могилёве, боялись, что судьи будут к нему лояльны? Тогда, значит, судебная система тоже коррумпировано, и это хорошо известно государственной верхушке, но она с этим ничего не делает. А, может быть, они опасались, что суд в Гомеле может вскрыть какие-то дополнительные, кому-то неприятные факторы? Тогда это означает, что в схеме были ещё люди, и они не понесли наказания, и об этом известно, но, опять же, с этим ничего не делается. И, таким образом, получается, что дело Пилипца – это не звено какой-то системной борьбы с коррупцией, а это расправа над лишь одним участником большой, в масштабах государства, коррупционной сети. Возможно, он кому-то перешёл дорогу и его таким образом решили «убрать». Возможно, он с кем-то не поделился и его таким образом решили примерно наказать, чтобы другим неповадно было. Ведь наши правоохранительные органы – это тоже часть коррупционной системы. И это подтверждается, причём, с завидной регулярностью, самим Лукашенко. Вот, одновременно с окончанием дела Пилипца, он сам же, Лукашенко, я имею ввиду, а не Пилипец, проболтался о том, что заведены уголовные дела на четырёх высокопоставленных деятелей гомельского же КГБ. Версия такая, что они, по заказу конкурентов, устроили проверку одного из крупных гомельских заведений. Город бурлит слухами, что это заведение – развлекательный центр «Европа», который как раз совсем недавно без объяснения причин закрывался. А потом, вдруг открылся, а 4 чекистских головы полетело. Ведь все это очень похожие ситуации. Руками силовиков кто-то захотел разобраться с «Европой». А «Европы», вдруг, крыша оказалась покруче. Это все чистейшие коррупционные дела со всех сторон: и со стороны одних бизнесменов, которые заказывали «Европу», и со стороны силовиков, которым заказывали «Европу», и со стороны «Европы», чья крыша оказалась в итоге круче. Я это к тому, что ситуация с Пилипцом может быть схожей. Кому-то понадобилось его «убрать» или наказать, и он делает это руками силовиков, что тоже – коррупция, а отнюдь не борьба с ней. Причём, все делается так аккуратно, чтобы концы не вылезли, и Пилипца везут судить в Могилёв… – В новейшей истории Беларуси есть ещё подобные примеры? Можете их вспомнить? – Все дела по-своему уникальны. Но вот на что я хочу обратить особое внимание. Мы периодически слышим о громких коррупционных делах. Мы помним дело Тамары Винниковой, Светланы Байковой, следователя прокуратуры, которую посадили в изолятор КГБ за то, что она распутывала страшные по своим масштабам дела о контрабанде на границе… Минского прокурора Снегиря, главы «Белнефтехима» Боровского… Здесь важно что? Важно то, что, имея огромные возможности для контроля над обществом, президентская команда, тем не менее, с завидной регулярностью выдаёт нам дела о коррупции именно в высших эшелонах власти. Попадаются силовики, «крепкие хозяйственники», банкиры, одним словом, никто не застрахован. Но у меня сразу вопрос: где проще изжить коррупцию, на дорогах или в кабинетах? Я думаю, что – в кабинетах. Лукашенко сам выбирает себе команду – всех этих силовиков и хозяйственников набирает он, никого у нас не выбирают. Значит, он набирает себе команду из людей, которые сразу начинают воровать, а он потом с ними борется? И, при этом, они находятся на своих постах по многу лет, но никто не видит, чем они там занимаются? Это наши-то спецслужбы, которых полдесятка, не видят? Это нелогично. Куда логичнее версия о том, что, на самом деле, вся сегодняшняя белорусская система власти, это большая коррупционно-мафиозная структура, нацеленная на использование государства и его ресурсов в личных интересах. А вот эти вот дела – это форс-мажоры, когда этой системе надо от кого-то, по какой-то причине, избавиться. Но, ведь, и это тоже – парадокс беларусской «борьбы с коррупцией»: только у нас коррупционера могут простить и вернуть на государственную службу. Вспомните то же самое дело Боровского, которого потом из тюрьмы достали и отправили работать. Система закрыта и её человеческие ресурсы ограничены. И ей периодически приходится делать такие вот шаги. И это тоже – коррупция. Поэтому я даже не исключаю, что Пилипец может скоро выйти на свободу и всплыть на новой ответственной должности. И ещё один парадокс: только у нас могут посадить в тюрьму человека, который пытается с коррупцией бороться. Дело Светланы Байковой – из этой «оперы». Следователь распутывала дела об организованной контрабанде на западной границе, объём которой исчислялся многими сотнями миллионов долларов. Там речь шла не о взятках погранцам, там речь шла о подлоге документов и тому подобное – о том, чем занимаются высшие должностные лица. И закончилось все тем, что это дело было закрыто, а сама Байкова оказалась в изоляторе КГБ.

– Из Ваших слов получается, что коррупции у нас нет только на самом низшем уровне, а на уровне повыше она, буквально, захватила всю страну?

– По индексу восприимчивости коррупции, который составляется международной организацией Transparency International, Беларусь находится где-то там во второй половине второй сотни. То есть, у нас созданы практически идеальные условия для коррупции. Семя коррупции непобедимо и это признано всеми, в том числе главным борцом - Лукашенко. И теперь простой логичный вопрос: если семя бросить в землю при идеальных условиях, оно взрастёт? Конечно. А если его ещё и поливать, ухаживать за ним? Оно вырастет и будет давать плоды. Вот это беларусская ситуация и есть.

– «Идеальные условия для коррупции» – это что?

– Это, в первую очередь, централизованная командная система. Когда депутаты всех уровней у нас никаких реальных полномочий не имеют, а страной управляет «вертикаль», назначаемая одним человеком, это автоматически означает, что эта «вертикаль» - организованная группа лиц, работающих на свой интерес. Отсутствие развитого гражданского общества. Гражданское общество везде, во всем цивилизованном мире, в первую очередь контролирует власть, и задаёт ей вопросы, типа: «А вот эти вот деньги из бюджета, они куда пошли?». У нас гражданское общество загнано в гетто, для него созданы условия, при которых оно не может работать и не может соприкасаться с чиновниками, получать от них информацию и отчётность, как следствие – не может контролировать. Отсутствие развитых независимых СМИ. Независимые СМИ поставлены в условия, ничем не лучшие, чем общественный сектор. Опять же, во всех странах, где уровень коррупции значительно ниже, именно СМИ являются одними из главных разоблачителей. Так происходит потому, что жанр «журналистского расследования» является одним из самых востребованных со стороны читателей, а независимые СМИ заинтересованы в читателях, потому что с этого они живут. Много ли беларусские СМИ публикуют «журналистских расследований»? Я что-то вообще не припомню. Вывод мой очень простой: победить коррупцию полностью невозможно. Но сделать её меньше, или, возможно, даже – минимальной, можно. Но для этого в первую очередь надо менять условия, правила государственного управления, систему, наконец, если угодно. Если условия для коррупционеров станут невыносимыми, они будут слабеть и чахнуть. В Беларуси сегодня – наоборот: невыносимыми делаются лишь условия для тех, кто мог бы с коррупцией реально бороться. И поэтому, я думаю, это зло у нас ещё долго будет править бал.